Буржуазная мягкотелость

Представьте себе, что вы сидите на двухметровой толщины льду в футболке, кепке и солнцезащитных очках. Вокруг вас летают бабочки, солнце печет по-летнему, и при этом вы регулярно вытаскиваете из-подо льда зачетную плотву. Думаете, сказки? Ничего подобного! Именно так сейчас рыбачат на забайкальских озерах.

Нынешнюю весну я встретил весь­ма необычно. Началась она с команди­ровки в Коларский район – самый се­верный в Забайкальском крае. Полу­чив редакционное задание, я собрал съемочное оборудование и улетел на север. Именно в тех местах заверши­лось строительство некогда знамени­той Байкало-Амурской магистрали. 29 сентября 1984 года на разъезде Балбух­та Коларского района было уложено «золотое звено».

От северной околицы забайкаль­ского села Чапа-Олого до самого Ледо­витого океана нет ни одного населенно­го пункта. Несколько дней назад я сто­ял на этой самой околице, а местный эвенк-оленевод объяснял мне, что к оленьей стоянке проехать невозможно, потому что по реке Чаре пошла верхо­вая вода. И что пушнину они, орочоны- охотники, продали – и вообще, началась настоящая весна, и ему пора в тайгу за­готавливать дрова! Стоять на околице со мной и отговаривать меня ехать по раскисшему, залитому водой болоту ра­ди пары кадров северных оленей ему, оленьему человеку (именно так перево­дится слово «орочон»), некогда. Весна! Дел в деревне по горло!

     Из командировки возвращался с одной мыслью: прилечу – и сразу на Арахлей. Раз на севере по рекам пошла верховая вода, значит, на Арахлейских озерах плотва точ­но звереет! Отпуск на пару «золотых» ве­сенних недель уже был оформлен.

     Сонная муха вяло приземлилась прямо на капот машины. Не было еще в движениях насекомого летней прыти и маневренности. Она удивлялась, так же как и я, нагрянувшему в Забайкалье летнему теплу. Именно летнему, а не ве­сеннему. Плюс 21 градус! Согласитесь, температура июньская. По дороге оста­новился купить пару стаканов рачка-бо­коплава. Поинтересовался у продавца, выезжают ли еще на озеро машины.

     – Да без вопросов! Главное, чтобы лед такое количество рыбаков выдержал!

     И действительно, на арахлейский лед я выехал совершенно спокойно, несмо­тря на такую теплынь. Ледяной монолит толщиной 170 сантиметров внушал чув­ство безопасности.

     Продавец был прав: на озере много­людно и все благополучно попали на лед на своем транспорте без каких-либо при­ключений.

     Бормаша я купил скорее для самоу­спокоения. Если вдруг по какой-то причи­не плотва откажется клевать, буду ловить окуня. Плотву на бормаша у нас не ло­вят. Рыба на него не клюет, почему – не­понятно. Гаммарус водится практически во всех озерах Арахлейской системы и яв­ляется одним из основных компонентов в питании большинства рыб. Но весной бель игнорирует бокоплава. Зато вовсю лопает короеда, опарыша или мотыля.

     До недавнего времени мотыль для забайкальских рыбаков был экзотикой. Во всяком случае, его не добывали и на него, соответственно, не ловили, как это распространено в регионах России с бо­лее теплым климатом. И только года два назад к нам завезли эту наживку. За­байкальские рыбаки оценили ее по до­стоинству. Правда, добавлять мотыля в прикорм никто не отваживается (100 рублей спичечный коробок), а вот в ка­честве наживки для белой рыбы исполь­зуют многие.

     С утра рыба капризничала, несколько поклевок после восхода – и все. И это не­смотря на мой фирменный прикорм (су­хари, семечки, геркулес), которым я сдо­брил три лунки и который меня никогда не подводил! Иду смотреть утренний улов у соседа.

     Олег, мой давнишний знакомый, рас­положился метрах в пятнадцати. На озе­ро он приехал еще вечером в пятницу. По его словам, хороший клев начался сразу после захода солнца и продолжался до са­мой темноты. Вечернее ведро долавливал уже при свете налобного фонаря. Немно­го клевало и на рассвете, о чем свидетель­ствовали несколько плотвиц, лежавших возле лунки.

     Ну что ж, информация к размыш­лению получена. Будем рыбачить даль­ше. Вернувшись, я вспомнил про поли­уретановую сетку из-под фруктов. Она всегда лежит в моем рыболовном ящи­ке. Вместо живого мотыля наживил ку­сочек красной сетки, опустил вольфра­мовую мормышку в лунку, нащупал дно. Глубина шесть метров. Скажу честно: от плотвы такого рвения не ожидал. Чуть приподнял приманку… и на паузе сто­рожок пошел вверх! Подсечка! На дру­гом конце упругое сопротивление и зна­комые толчки, на какие способна толь­ко крупная плотва. С этого момента, как говорится, поперло. Рыба брала на каж­дой проводке у самого дна. Интерес­но, а что если сейчас подсунуть ей жи­вого мотыля? Меняю приманку. Тиши­на. Плотва тычет, щиплет, но не клюет. Уверенность, с которой она хватала ку­сок красного полиуретана, исчезла. Уви­дев мои постоянные взмахи руками, тот­час примчался Олег и выдохнул длинное «о-о-о-го!». Плотва скакала вокруг меня, а я продолжал махать руками. Разуме­ется, я показал приятелю секрет моего успеха. На леске была привязана черная вольфрамовая мормышка, брюшко по­крашено в кислотно-желтый цвет. У при­манки имелись глазки, а на спинке была ярко-малиновая флюоресцентная «точка прицеливания». На крючок нанизан ку­сочек красной сетки из-под фруктов.

     Олег скептически посмотрел на при­манку и произнес: «По-моему, это буржу­азная мягкотелость».

  Рейтинг: 3.56