Найти крупного

День первый

Еще с вечера вдруг по-февральски завьюжило. Дороги занесло, участились аварии, поэтому к месту добирались дольше обычного и, можно сказать, даже фатально опаздывали, но по приезде вдруг обнаружили, что на традиционной стоянке у Суры нет и десятка машин, в то время как еще пару недель назад их было до полусотни! С одной стороны, это хорошо – шума меньше будет, но одновременно закрадывалась мысль, что рыбы здесь нет. На Суре так часто бывает: рыба может сорваться с насиженного места и уйти на много километров выше или ниже по течению. Делать нечего, надо проверять. Спускаемся к Суре. Немногочисленные рыбаки сидят разрозненно и периодически вяло перемещаются – первый признак полного отсутствия клева. Но мы, не сбавляя темпа, топчем целину в сторону нашей ямы. Да, два километра после только что перенесенной болезни – нелегкое испытание. Но если бы их пришлось пройти с какой-то другой, не рыболовной целью, они дались бы мне еще сложнее. Наконец, первая лунка у входа в яму. Забуриваемся таким образом, чтобы контролировать и свал, и самое глубокое место. Три проводки, пару минут на стоячую ловлю – и, если нет поклевок, двигаемся дальше. Так мы избурили всю яму, но не увидели ни одной лещовой поклевки. Лишь на выходе из ямы у меня была пара пустых поклевок, после которых я доловил-таки упитанного берша.

Выше по течению, километрах в двух от нас, собралась большая толпа – там, видимо, и стоял в тот день лещ. Идти туда не хотелось, но и признавать, что наш план провалился, не хотелось тоже. После обеда началось какое-то оживление и на нашем участке: чуть ниже рыбаки вдруг сели в одну линию, друг за другом: признак того, что они попали на поднимающуюся вверх по течению рыбу. Мы хотя и находились в сотнях метров выше по течению, заняли лунки примерно по той же полосе, через какое-то время увидели первые за день поклевки белой рыбы и за несколько минут выловили по пять некрупных густерок. Бегать за этой «лаврушкой» не хотелось, и мы решили ехать домой. Отсутствие клева списали на давление: за вечер оно упало с 740 до 700 мм ртутного столба.

День второй

И снова на стоянке мало машин. Сегодня, правда, погода другая: давление выровнялось, небо очистилось и немного похолодало. В такую ясную погоду лещ на Суре клюет редко, обычно он любит оттепели, когда пасмурно и идет снег. Но поскольку день отведен рыбалке, надо использовать все возможности, поэтому уже в восьмом часу мы бурим лунки. На этот раз решили ловить неподалеку от стоянки: не так обидно, если клева снова не будет. Да и уж очень не хочется топать по глубокому снегу на яму, в которой накануне так конкретно пролетели. Симптомы простуды вынудили меня сдаться и смалодушничать: я сразу же пошел на то место, где в прошлый раз ловилась мелкая густера. Она стояла на ровном плато у левого берега и активно кормилась. Обнаружить ее удалось уже во второй лунке, и я принялся ловить 50–100-граммовую густерку, которая, кстати, к пиву очень даже хороша. Густера клевала весело, мормышка даже не успевала опуститься до дна, поэтому о смене места я и не помышлял. Батя же тем временем решил играть по-крупному и обследовал глубокие свалы с пучком мотыля. Когда встретились у моей лунки, чтобы перекусить, поделились успехами: у него пара подлещиков и густера до 300 граммов. Немного, но по размерам куда интереснее моей полусотни «пивных» густерок.

После одиннадцати клевать совсем перестает, мы пробуем сначала у берега, потом уже вдвоем возвращаемся на густериное плато. У других рыбаков тоже не клюет, они проверили все от левого до правого берега, но безрезультатно, поэтому тоже подтягиваются к нам, усаживаются в линию и все бодренько ловят густерку. Вскоре это нам надоедает, и я предлагаю попробовать уйти туда, где поглубже. Смещаемся к свалу и пробуем ловить. Течение после обеда значительно усилилось, и наши мормышки тащит. Стоит найти дно, чуть приподнять мормышку, и дно снова убегает на полметра-метр. Так и ловим, ступенчатой проводкой загоняя мормышку куда-то вдаль. В очередной лунке у меня хорошая поклевка, и я засекаю ну не леща, конечно, но по нынешним меркам, знатного подлещика граммов на семьсот. Он схватил пучок мотылей на поводке, привязанном выше мормышки, и теперь никак не хочет проходить в лунку. Чтобы вытащить первую на сегодня приличную рыбину, мне, изможденному гриппом, приходится раздеваться на небольшом морозе и лезть рукой в лунку – багор мы, как водится, оставили в багажнике. Рука по плечо ушла в лунку, я все-таки нащупал голову подлещика и вытащил его на лед. Через какое-то время отец тоже поднял подряд двух подлещиков. На фоне утренней густеры они просто гиганты.

Оказалось, что лещ с этого участка не уходил, он попросту не хотел клевать. Он сторонился густериной толчеи и стоял у фарватерного свала, буквально в десятке метров от плато, на котором мы ловили лаврушку. Когда течение усилилось, у леща случился кратковременный выход, на который мы удачно попали. Однако кроме нас поймать его на глубине больше никому не удалось: все поклевки были на легкую для такого течения мормышку, которую мы подавали лещу довольно нестандартным образом. Мы клали мормышку на дно и давали леске 15–20 см слабины, за несколько секунд её вытягивало течением, вынося пучок мотыля на поводке прямо под нос неактивному лещу. Остальные ловили на игру крупными мормышками, и ничего, кроме мелкой густеры, не поймали.