Лужковский вариант

По последней информации фактически со всех водоемов рыба пассивна, и не то что на хороший улов, но и вообще хотя бы на какой-то клев можно было не рассчитывать. Однако солнышко припекает, в воздухе чувствуется весна и очень хочется на рыбалку. Прикидывая, куда бы поехать, мы с моим напарником Женей сразу остановились на Можайке. Водоем знакомый, большой, с очень разнообразным рельефом: хочешь – поливы, хочешь – русловые бровки, хочешь – длинные песчаные косы. Уровень воды там сейчас непривычно высокий, и в низовьях на русле глубина 15–16 метров. Это для леща слишком много. На поливах 11 м. Это лучше, но поди найди его на обширных «футбольных полях»! Здесь никакая прикормка не поможет. К тому же Женя очень хотел обновить только что купленные и оснащенные жерлицы, поэтому требовалось найти место, где можно было ловить и хищника, и леща, и чтобы все это рядом. В общем, и на леща сесть, и щуку съесть.

Я таких мест не знал и позвонил друзьям. Общее мнение: езжайте под Троицу. Это место известно своим заливом, где многие ловят уклейку. Уверяют, что здесь ее собирается так много, что луч эхолота не пробивает слой этой рыбы и не доходит до дна. Уклейка нас не интересовала, но у противоположного берега, как нам сказали, узкое довольно глубокое русло соседствует с широким поливом, где охотится хищник. По ночам – судак, днем – щука. В общем, то что надо. В Троице мы были еще затемно. Около рыболовной базы стояло всего несколько машин. Маршрут нам подсказали. Слева – уклеечный залив, проходим его и поворачиваем к противоположному берегу. Не доходя до него 150 метров, начинаем сверлиться, находим свал. На свале или на русле можно ловить леща, на поливе вдоль бровки расставить жерлицы. Все просто. Вся проблема в том, что шли мы в темноте. Весь противоположный берег был в огнях и светился, словно в каком-нибудь московском парке. До указанного места мы дошли, и русло нашли, но сместились слишком далеко вверх по течению и оказались почти у Горетово. Обидно было видеть, что прямо напротив нас на берегу стояло несколько машин. Вовсе не нужно было совершать марш-бросок через все водохранилище, тем более пересекать его по диагонали.

Лед оказался толстым, сантиметров восемьдесят, так что особенно много лунок не насверлишь. На поливе глубина составляла 5,5–6 метров, к берегу шел достаточно крутой свал. В тридцати метрах «мористее» глубина была уже более десяти метров, в самом русле было около 11 метров. На мой взгляд, свал был слишком крутой для леща, но сил идти куда-то, сверлить еще массу лунок и искать более подходящее место уже не было. Поэтому, определив верхнюю и нижнюю точки склона, мы сделали цепочку лунок и закормили их. Верхняя отстояла от бровки метров на пять, нижняя была уже в русле, еще четыре шли по склону. Пока я кормил лунки, Женя расставлял жерлицы. Живец – мелкий карасик. Судак его вряд ли возьмет, но щука вполне могла польститься. Однако эти расчеты не оправдались: за весь день ни одного флажка. Впрочем, вечером выяснилось, что щука игнорировала не только наших карасиков. Ни у кого, кто ловил в ближайшей округе, поклевок не было. Вся щука, по общему мнению, подтянулась к уклейке.

Тем временем на закормленных лунках начались поклевки. Лучше всего клевало на самой верхней. Только начинаешь играть мормышкой – тут же тычок. Однако, как оказалось, это был мелкий окунь. Вылавливаешь (и отпускаешь) трех-четырех – и все кончается. На самом русле поклевок не было вообще, а на склоне они шли се- риями, до пяти подряд. Ловился некрупный подлещик и густера по 150 грамм. Необычным было то, что попадалось много совсем мелкого подлещика – мы его сразу же отправляли обратно. В низовьях водохранилища среди мелких, до 150 грамм, экземпляров обычно явно преобладала густера, такой подлещик там был редкостью, здесь же попадался даже чуть чаще густеры. Рыба вела себя не совсем понятно. Очень резкие подъемы чередовались с еле заметными потяжками. Причем так клевали и нормальные подлещики по 350 грамм, и совсем мелкие. Понять что-либо по поклевке было невозможно. Второе, что несколько озадачило, – рыба, похоже, подходила маленькими стаями, три-четыре поклевки подряд, а потом перерыв где-то на полчаса. И третье – бель практически не реагировала на игру. В лучшем случае после нескольких проводок поклевка следовала через несколько секунд после того, как мормышка замирала на дне. Все это свойственно глухозимью, кроме одного: рыба вне зависимости от размера явно лучше брала тогда, когда на крючке была целая кучка был пучок мотыля, личинок пять-шесть, а не одна или пара.

Где-то к обеду поклевки стали совсем слабыми и редкими. Пришлось модернизировать снасть. Удочку со сторожком и крючком вместо мормышки я отрегулировал так, что крючок только касался дна, а подпасок висел выше. Добиться этого сложно, но если получалось, то сторожок показывал не только поклевки, но и просто касания лески рыбой. При глубине 3–4 метра такие касания передает и обычная оснастка, но на 8,5 м ей не хватало чуткости. Но и такая оснастка фиксировала одни только шевеления, поклевок не было.
Тогда-то Женя и заявил:
– Пора переходить на лужковский вариант!
– Лужков-то тут при чем? – удивился я.
– А он и ни при чем, – ответил Женя. – Я же детство провел в деревне Лужки в Краснодарском крае. Так там, когда плотва капризничает, применяют специальную оснастку. Есть маленький крючок и кусочек тонкой лески?
Поковырявшись немного и соорудив что-то непонятное, Женя, к моему удивлению, начал одну за другой таскать приличную густеру вперемежку с подлещиком.
– Не понял! – вырвалось у меня.
– Я поводок поставил, – пояснил Женя. – Берет только на него.
– Какой длины?
– Сантиметров восемнадцать.

Я подумал, что он шутит, но оказалось все просто. Сантиметрах в двадцати выше мормышки Женя сделал маленькую петельку и в нее петля в петлю продел поводок. В результате крючок висел на отдельном поводке в двух-трех сантиметрах выше мормышки. Такая нехитрая снасть оказалась на удивление эффективной. Видимо, рыбе лень было наклоняться за приманкой, находящейся на дне, и она хватала только то, что оказывалось прямо перед ней. Я попросил напарника связать мне такой же лужковский вариант, а пока он его изготавливал, я приподнял свою оснастку чуть выше, сантиметра на три. И лужковский вариант мне не понадобился! Поклевки у меня начались сразу же, как только насадка поднялась над дном, так что даже насадить мотыля на вторую удочку времени не было.

К сожалению, Женя поздно вспомнил о своей спецоснастке. А времени было уже больше пяти, и клев начал стихать уже окончательно. Поймали мы килограммов по пять каждый – это без учета мелкого подлещика, которого мы отпускали. Поговорив по дороге к машине с другими рыболовами, выяснили, что у большинства уловы были много скромнее. Наверное, и у нас было бы так же, если бы мы не стали экспериментировать, искать вариант оснастки, соответствующий условиям ловли.