Это случилось в далеком уже 1975 году. Зима в тот год очень теплой была. 22 февраля, в день нашей с супругой свадьбы, днем было двадцать градусов тепла. Полностью аномальная зима тогда была. На моей памяти – только одна такая.

В тот год мы почти целую зиму ловили карася и небольшого карпика на Днестре, в месте впадения в него одного из притоков. Как сейчас помню, мой будущий тесть тогда еще 19 января несколько штук опят в кустах, на берегу Днестра нашел. Настоящих осенних опят. В январе! Снег тогда выпал только в конце февраля и лежал почти до конца марта. Зима таки свое взяла. А вот в январе и феврале для нас был настоящий праздник рыбалки по открытой воде.

Я тогда еще в университете учился. Потому и рыбалка для меня была только в воскресение. А в понедельник я с утра целовал молодую жену и уезжал во Львов, до субботы.

Именно на нашей свадьбе я и рассказал брату о нашей рыбалке. Без всякой задней мысли рассказал. Просто о некоторых фактах из нашей рыбацкой жизни поведал. А ему тот рассказ в душу запал. Вот он во вторник и приехал к нам с целью порыбачить на указанном мной месте. Взял мои удочки, сел на велосипед, и поехал свою рыбацкую удачу испытать. У него, на речке Стрый, тогда почему-то рыба не шла.

Как ему тогда там ловилось, я только гораздо позже узнал. Но не в том дело. Дело в карасе, который оказался очень живучим.

В следующую субботу, уже вечером, жена мне и говорит:

- Я и забыла тебе сказать... Саша во вторник приезжал, и с твоими удочками куда-то на рыбалку ездил. Даже о рыбе какой-то что-то говорил. Он удочки и рюкзак твой где-то в сарае оставил...

«Ой! Там же, наверное, до сих пор рыба лежит. Уже и запарилась давно» - подумал я и пошел глянуть на свой рюкзак.

Как в воду смотрел. В рюкзаке был мой садок, наполовину забитый карасями и небольшими карпиками.

Это было сразу же после свадьбы. В сарай были снесены многие вещи, которые надо было на время вынести из дома. Именно в этом бедламе я и нашел свой рюкзак. А в нем – и садок с рыбой. Килограмма три рыбы там тогда было. К сожалению, именно «было», так как об этой рыбе можно было говорить только в прошедшем времени.

Рыбы, конечно же, было жалко. Жалко потому, что она была загублена без никакой пользы. Будто ее из речки прямо на берег просто так выбросили. За ненадобностью.

Ночью тогда слегка подмораживало. Потому и рыба еще не успела приобрести тот специфический запах, который присущ снулой рыбе. Решил я ее собаке отдать. Но мой Рекс от такого угощения почему-то отвернулся. Не пожелал он есть снулую рыбу. Побрезговал.

Но каковым было мое удивление, когда среди трех десятков недвижимых рыб вдруг слегка шевельнул хвостом один из карасей!..
Я тогда глазам своим не поверил. Как? Пролежать в рюкзаке четверо суток и живым остаться?!.

Я быстро схватил карася и побежал в дом, чтобы пустить его в воду. Налил почти полный тазик и пустил туда исстрадавшегося карася.

Попав в воду, карась несколько раз глотнул дарящей жизнь воды и как-то неуверенно взмахнул хвостом. Он был настолько обессилен, что беспомощно лежал на боку и не мог даже перевернуться и занять вертикальное положение. Так мы его и оставили. Только время от времени подходили посмотреть на этого настоящего мученика подводного царства.

Вся другая рыба на воду уже не реагировала. Что, впрочем, и не удивительно.

Часа через два карась немного ожил и начал жадно хватать ртом воду. Так он пытался возобновить утраченные жизненные силы. Хотя он все еще был очень вялым, но его тяга к жизни явно побеждала. Карась стал осваивать новый для него водоем. Мы все удивлялись такой живучести этой небольшой, граммов на 100, рыбки. Удивлялись, и искренне желали ему победы.

На утро мой карась уже настолько ожил, что и поймать его было трудновато. Все время увертывался из-под руки. Когда мой тесть зашел за мной, чтобы ехать на рыбалку, я все еще сидел над тазиком и наблюдал за карасем. Тесть никак не хотел верить, что карась этот выжил, пробыв без воды четверо суток. Поверил только тогда, когда я впервые в своей рыбацкой практике взял рыбу из дому и повез ее на речку. А там я выпустил ее в воду. Плыви, карась! Плыви, живи и радуйся жизни! А на удочку больше не попадайся!

Почти сорок лет прошло с тех пор. Я до сих пор не знаю, сколько может прожить карась. Специально не интересовался этим вопросом. Чтобы не разочароваться. Хочется верить, что он до сих пор плавает в водах нашей реки. Плавает, и рассказывает рыбьей молоди о том, ужасном и неприветливом для него мире, в котором ему однажды пришлось побывать. О мире, из которого он так неожиданно и счастливо для него самого вернулся в родную речку.

club-fish.ru

Речушка Бредница совсем маленькая. В ней, от силы, километров десять. А то и меньше. Такую водную артерию даже тоненькой голубой ниточкой на географической карте не обозначишь. Но это вовсе не значит, что таким мизерным водотоком пренебрегать можно. Ведь она, как и все подобные ей речушки, играет свою роль в природе. И немаловажную, скажу я вам, роль. Именно они, эти маленькие речки, регулируют водный режим расположенных на их берегах полей и лугов. В них скатываются излишки воды при дождях. В засушливую пору речная вода поддерживает уровень грунтовых вод, отдавая живительную влагу корням растений. А увлажненный воздух над речкой? Особенно, если невдалеке нет более крупных водоемов. Это же для всего живого – благо.

Совсем узкая наша Бредница. От двух до трех метров в ширину. Чем-то она очень похожа на обычный ручей. Мы только по привычке называем ее речкой. А называем так еще и потому, что само слово «ручей» всегда ассоциируется с чем-то уж очень маленьким, с крошечным водным потоком, где пьяной жабе по колени и в котором кроме вездесущих пескарей ничего и не увидишь.

А наша Бредница – речка рыбная. Если бы не жадность браконьеров, процеживающих ее от весны и до поздней осени, и горе-хозяйственников, протравливающих воды расположенных на ее берегах прудов, то эта речушка была бы настоящим рыбным Эльдорадо. А так...

Но когда весенние или летние наводнения гонят по Днестру грязную воду, тогда на Бреднице начинается настоящий рыбацкий праздник. Спасаясь от загрязнения, сюда, на чистую воду, заплывают тогда из Днестра и карп, и карась, и плотва с окунем. В такие дни многочисленные рыболовы приезжают на берега этой маленькой речушки и почти всегда остаются довольными своими уловами.

Правда, и речушку эту в такие дни маленькой не назовешь. Вода в ней поднимается метра на два, а ширина достигает десяти, а то и двадцати метров. Есть где посидеть рыбаку. Посидеть, и рыбку к своим крючкам привадить. Во времена нашего детства сюда заходила такая рыба, что никакая снасть удержать ее не могла. Сазаны даже пудовые встречались. Хоть несколько секунд подержал такого гиганта на натянутой как струна леске, и на всю жизнь запомнишь. А держать не один раз приходилось. Потому и люблю я эту речушку.

Но когда паводковые воды спадают, днестровская рыба оставляет эти чистые струи и клевать начинает только мелкий карась и плотвичка с верховодкой. Рыбаки, желающие побороться с большой и сильной рыбой, опять возвращаются на Днестр. А Бредница снова остается лишенной их внимания. До следующего паводка.

Сейчас Бредница на территории нашего района полностью зарегулирована дамбами. Русло ее стало прямым, будто под шнур отбито. Не речка даже, а какая-то сточная канава, по которой бежит вода. Давно уже нет на речушке ее чарующих петель и плес, где особенно любили посидеть рыбаки в небезосновательном ожидании поклевки настоящей рыбы. Ведь и ямы глубокие там были, и рыба в них водилась разная. А теперь порядочной рыбе здесь и задержаться негде.

Но речка не была бы речкой, если бы она не пыталась сама себя творить. Творить, как отдельную, самостоятельную единицу природной среды, которую мы, люди, называем жизненным пространством. Хотя русло у нашей речушки теперь прямое, но все же это не обычная канава с голыми неприветливыми берегами. Почти всюду от берегов она заросла камышом и осокой, а в нижнем ее течении в ее чистые воды засматриваются плакучие ивы.

Где осока или ива пытаются залезть в воду, там, чуть ниже по течению, обязательно образовывается ямка, в которой начинает собираться рыба. С годами эти ямки расширяются и углубляются. Как бы в воспоминание о былой рыбной славе речки сюда начинает заходить днестровская рыба. И эта рыба уже не спешить возвращаться в большую реку. Ей нравится новая среда обитания и потому она остается здесь надолго. А иногда и навсегда.

Наша Бредница интересна еще и тем, что, сколько я ее помню, время от времени в ней происходит какая-то природная сортировка рыбы. Я нигде больше такой речки не встречал. Нельзя сказать, что в отдельные годы в ней водится только один какой-то вид представителей нашей ихтиофауны. Рыба, она и в Африке рыба. Ходит, где вздумает, и гуляет там, где сама пожелает.

На моей памяти речка трижды пережила настоящее нашествие ершей. Даже на хлебные насадки клевали эти живые колючки. Рыбаки просто сбегали с речки, оставляя свои надежды поймать в ней хоть что-то стоящее. Какое может быть удовольствие, если на одну белую рыбка выпадает 15-20 поклевок ерша? Такое надругательство над собой редкий рыболов вынести может! Даже тот, который очень любит свою речушку.

Но мы, мальчишки, и ершам были рады. Ведь это такая школа!

Как сейчас помню, однажды, в обеденную пору, когда порядочная рыба прячется в благодатную тень травянистых зарослей и становиться абсолютно безразличной к любым насадкам, я поймал не менее пяти десятков ершей, после чего мне клюнул карпик на полкило. Ему я, конечно, обрадовался. Но и очень удивился. Как это ерши позволили этому увальню быстрее их к червяку подскочить?

Ерши на Бреднице клевали весь световой день. Вопреки устоявшемуся мнению, что ерш – рыба ночная, и что клюет он, в основном, только утром и вечером.

Но ерши, как появились, так и исчезли неведомо куда. Будто корова их языком слизала. Вот уж лет десять, как они на удочку не попадаются. Может, сами рыбаки его популяцию безжалостно уничтожили? Ведь почти всех, как самую сорную рыбу, на берег выбрасывали. Или была тому какая-то иная причина? Но по несколько лет подряд о ершах на Бреднице и слышно не было.

После ершей наступила эра пескарей. Эти, правда, не были такими настырными. По крайней мере, на хлебные насадки они не клевали. Потому и порыбачить можно было вполне спокойно. И карасей половить, и карпиков, и плотву.

Но бывали такие дни, когда карп с карасем или плотва с окунем вовсе не реагировали на наши попытки соблазнить их самыми разнообразными насадками. Тогда нас выручали пескари. Даже на махонький кусочек червя они клевали! Клевали верно, без обмана.

Пойманных пескарей мы бросали в металлические садки, в которых осуществлялся природный отбор: мелочь свободно уплывала из наших ловушек, а более крупные в садках оставались. Они были такими вкусными на сковородке, что редко какой рыболов мог от них отказаться. Да и школа ловли для нас была куда лучше, чем на ершах.

Эра пескарей длилась года два-три. После нее настали щучьи времена. Вот когда мы имели возможность сполна отвести душу! Щучки клевали небольшие. Граммов по триста-четыреста. Редко какая из них до полкило дотягивала.

Но зато как они клевали! Достаточно было поплавку проплыть по течению два-три метра, как из травянистой засады на нацепленного на крючок малька бросалась щучка, которая уверенно тянула за собой всю снасть. Которая более хитрая или сноровистая, та и крючок откусить успевала, оставляя рыбака с носом. А сама потом плавала среди своих подружек, хвастаясь добытым крючком, будто орденом.

Но далеко не все щучки были такими хитрыми. Немало их каждый день попадало в наши садки. Мы ведь тогда большими охотниками до щуки были. Она нам уроки настоящей рыбалки давала. Это именно с ней, зубастой и безжалостной, проходили мы первый курс нашего рыбацкого университета.

Целое лето и целую осень вылавливали в Бреднице щуку. Каждый рыболов штук по 20-30 домой уносил. А на следующий год ее не стало. Не сказать, что совсем не стало, но той массовости уже не было.

А через несколько лет, после очередной эры пескарей, снова щуки в Бредницу пожаловали.

Вот и скажите после всего этого: речка она или ручеек?..

А таких речушек (или ручейков?) у нас десятки, если не сотни, тысяч. Пусть уж ученые мужи классифицируют их по-своему. Лично я для себя уже давно определился: есть в водном потоке хотя бы два-три вида рыбы и ее там можно поймать на удочку, значит это речка. Или речушка, если хотите. А нет там рыбы, значит это не более, чем ручей. Определение, конечно, спорное, и у каждого из нас, рыбаков, оно может быть своим собственным. А право на свое собственное мнение имеет каждый из нас.

club-fish.ru

В качестве удилища используется специализированная карповая серия от компании MAP (Match Angling Products) - Карп Тек. Эти удилища имеют параболический строй, они способны хорошо вязать рыбу и минимизировать процент сходов. Удилища комплектуются низкими усиленными кольцами и способны работать на дальних рубежах - до 60-70 метров, чего в условиях продемонстрированной рыбалки, вполне достаточно. При этом бланк остается достаточно «звонким». В комплект к удилищу входит также катушка от компании МАР 4000 размера. Это мощная катушка, что специально предназначена для ловли карпа.

Сергей пользуется леской, а не шнуром. Это связано с тем, что в водоеме, где будет происходить ловля, водятся карпы более десяти килограмм, а основная рыба в пределах от трех до восьми килограмм. Леска в таком случае помогает вываживать столь крупную рыбу за счет своей эластичности и амортизирующих свойств, тем самым процент вероятности того, что крючок разорвет или порежет губу и рыба сойдет, минимизируется. Также леска имеет свойства тонуть, так как в отличие от шнура, она тяжелее, что при ловле карпа очень важно. Основная часть лески должна лежать на дне, а не находиться в ярусе. Ведущий программы предпочитает использовать матчевые лески, ведь они более жесткие и позволяют сделать наиболее точный заброс на дальние дистанции. В данном случае катушка оснащена леской от американского производителя диаметром 0.23 мм.

В качестве прикормки среди рыболовов стали очень распространенными контрастные смеси, о чем подробно в данной программе и расскажет Сергей.
В основе такой смеси лежит матчевая прикормка, жареная конопля и «методная» прикормка для пикантности. А также сироп консервированной кукурузы и банановый ароматизатор. Для того, чтобы качественно и быстро перемешать такую смесь, рыболовы-спортсмены давно пользуются дрелью и венчиком. В конечном итоге прикормка для ловли карпа должна получиться довольно липкой консистенции.

После всех подготовительных процедур и стартового закорма, Сергей Попов приступит непосредственно к ловле, но перед тем познакомит зрителя с оснасткой, которую будет использовать. В качестве насадки преимущественно будет ананасовый Pop-Up.
Опытный эксперт также поделиться советом в случае инертного поведения рыбы. Если вы пользуетесь обычной лесковой оснасткой, есть смысл поэкспериментировать и воспользоваться поводком из флюрокарбона (в данном случае 0.185 диаметром).

Карася же в свою очередь, Сергей рекомендует ловить не «под клипсу», как многие делают, а на глаз. Карась не так часто становится на прикормку, как принято считать, а зачастую патрулирует весь водоем, поэтому можно ловить приблизительно, используя всю ширину прикормочного стола.

В данном случае, полигоном для ловли служит водоем с илистым дном, на котором очень хорошо себя зарекомендовали плавающие Pop-Up, что не вязнут в иле. С той же целью можно использовать пятнадцатиграммовые кормушки-флеты, что также не вязнут. Но при ловле, ориентированной исключительно на карпа, лучше использовать подобные кормушки свыше тридцати грамм. Это позволяет лучше засечь крупную рыбу.

club-fish.ru

Дороже всего нам обходится наше упрямство. А если оно еще и на глупость помножено… Тогда уж хоть «Спасите!» кричи. Но вряд ли поможет. Ведь если человек упрям, то это – до гробовой доски. В спокойной обстановке он даже может понимать и различать все нюансы такого негативного качества своего характера. Но если ситуация хотя бы чуть-чуть выйдет из-под контроля, человек снова становится упрямым и неисправимым.

А наша самоуверенность? Да благодаря ей мы любую глупость совершить можем. Ведь мы – грамотные! Мы все умеем! Все знаем! Все свои университеты уже давно закончили… Потом нередко сами над собой и смеемся. Но лучше уж сами над собой, чем над нами будут смеяться другие.

Собрались мы как-то на одну дальнюю речку. Впервые туда собрались. До того времени никто из нас там не бывал – ни я сам, ни тесть мой, ни сосед-товарищ. Знали только, что рейсовый автобус Николаев-Колодрубы в половине пятого утра отправляется. Вот и ожидали мы его на промежуточной остановке, у магазина, где тогда торговал «Хозяюшка». Так в нашем городке называли продавца, который имел незаурядный талант к своему делу и который всех, особенно женщин, умел красиво и настойчиво уговаривать сделать покупку:

- Хозяюшка, возьмите вот это! Хозяюшка, вам именно этот товар очень-очень нужен!..

Стоим, значит, мы возле «Хозяюшки», и ждем автобуса. Еще совсем темно. Но рассвет уже не за горами. Мы уже жалеем о том, что на речку приедем слишком поздно. А пока места для рыбалки найдем. Пока ловить приловчимся…

Одно только радует и согревает нашу надежду на хорошую рыбалку. Это рассказы наших друзей и знакомых, которые так нахваливали эту речку как такое себе рыбное Эльдорадо, откуда еще никто без рыбы не возвращался.

Стоим, ждем. А тут и автобус подъезжает. Он сам возле нас остановился и водитель, гостеприимно открыв перед нами дверь, зазывает нас:

- Рыбаки! Садитесь! Быстрее на речку попадете.

Нам бы сесть, и не думать ни о чем. Ведь автобус ехал в необходимом нам направлении. Не свернул бы он в нужном месте налево, можно было выйти и подождать другой транспорт. Но нечистый над нами тогда подшутить решил. Захотелось моему тестю на трафарет посмотреть. Глянул, а там написано «Николаев-Повергов».

- Повергов какой-то… - проворчал он про себя, после чего махнул водителю рукой. – Езжай сам! Нам туда не надо!

Водитель нас уговаривать не стал. Не надо, так и не надо. Дверку закрыл, и поехал, куда ему рейсом предусмотрено. Мы, молодые, стоим, и ни о чем не спрашиваем. Если старший человек сказал, сто нам туда не надо, то мы и возражать не будем. Ему, наверное, видней. Ведь если нам в другую сторону, то зачем нам тот Повергов?..

Минут через пять слышим – бежит кто-то. Запыхавшись, подбегают к нам двое знакомых рыбаков.

- Хлопцы! Автобуса на Повергов еще не было?
- Был, - отвечаем. – Только что уехал.
- Эх, прозевали! А все через тебя, Колька! – набросился на друга один из них. – Тебе бы поспать только! – А вы почему не поехали? Неужели нас ждали?
- Не поехали, - отвечает мой тесть, - потому, что мы в Колодрубы собрались. На Верещицу. А тут, Повергов какой-то…
- Так почему же вы на автобус не сели? - все еще не понимая, переспрашивает нас Иван Николаевич. Наверное думал, что мы с ними только пошутили и что такой желанный для него автобус все же вот-вот подойдет.
- До говорю же тебе, что мы на Верещицу собрались! – уже начинает сердиться мой тесть.

Как же тогда ему досталось... Рыбаки были примерно одного возраста с моим тестем. Наверное, потому, не обращая внимания на нас, молодых, высказали ему немало такого, что не каждый и слушать пожелал бы. И в выражениях, конечно же, не стеснялись.

Оказывается, это только недавно маршрут автобуса был продлен. Его конечная остановка теперь была совсем рядом с нужной нам речкой. А мы, получается, сами себя наказали. Могли уже полдороги проехать…

- Ну, откуда я мог знать, что это за Повергов? – оправдывался мой тесть за свою оплошность. – Я ведь на той речке еще ни разу не был. Только приблизительно знаю, где это. Не слышал я о том Повергове!

- Ничего не поделаешь! – вздыхают опоздавшие рыболовы. – Придется теперь другой автобус дожидаться. А он только через два часа будет...

Но мы решили не ожидать. Снова мой тесть, как настоящий Иван Сусанин, нас с пути праведного совратил.

- Поедем, - говорит, - другим автобусом. Тем, что на Городок идет. А там, на перекрестке, сойдем и километра четыре пешком пройдемся. Все равно быстрее этих сонь на месте будем.

Так решили и поступить. Хотя мой тесть – фронтовик, и нога у него дважды ранена, но держится он еще молодцом. Насколько мне известно, четыре километра для него – не расстояние. А для нас, молодых, тем более.

Уже через несколько минут мы сидели в автобусе и ехали в сторону Городка. А не успевшие на нужный им автобус рыболовы почему-то не сели... Наверное, для них четыре километра – слишком длинная дорога.

И надо же такому случиться! Водитель уже этого, другого, автобуса, узнав, куда мы направляемся, тоже нам предложил:

- Поехали со мной. Возле самого Городка та же Верещица протекает. Рыбаков там много бывает. И рыба, говорят, есть. Там и порыбачите. И пешком так долго топать не надо. Правда, это чуть подальше от Днестра...

Но и на это предложение мы не согласились. Нам хотелось именно туда, в места, где хваленая всеми речка с Днестром сливается. Мы стремились в настоящую глубинку, от центральных дорог подальше.

Минут через пятнадцать мы уже были на перекрестке. И только каких-то четыре километра, как мы тогда думали, отделяло нас от нашей заветной цели. Но что такое четыре километра, если за последним километровым столбиком нас с нетерпением ожидает настоящий рыбный Клондайк? Ведь пока мы пройдем это расстояние, рыба как раз сумеет проснуться и очередь к нашим крючкам занять. Вот тогда мы ей покажем, этой рыбе... Отведем душу! На все сто оторвемся!

Первые четыре километра мы тогда прошли довольно быстро. Минут за сорок. Могли бы пройти намного быстрее, но тестю моему фронтовые раны о себе напомнили.

Следующие четыре километра мы одолели не менее, чем за час. Но только в Колодрубы пришли. Тесть мой уже нас не подбадривал. Виновато молчал и упрямо продолжал прихрамывать, собственными ногами измеряя пройденное расстояние.

А еще четыре километра мы чуть ли на четвереньках передвигались. Нам бы еще в Колодрубах на Днестре сесть. Но нас почему-то упорно тянуло на Верещицу. Даже уставший больше всех мой тесть на Днестр даже не глянул. Ведь он всего в двух километрах от нашего дома протекает. Что в нем интересного и, уж тем более, неожиданного?..

Уже у самого Повергова нас обогнал автобус, из окон которого над нами откровенно смеялись знакомые нам рыболовы. Те, с которыми мы виделись ранним утром. А также многие другие, которые в тот день решили поспать как можно дольше…

Не меньше двенадцати километров прошли мы тогда пешком. Но таки добрались до Верещицы. Где-то в половине восьмого утра. Солнце уже довольно высоко стояло. Рыба давно позавтракала. А пожелает ли она обедать?..

Пришли, наконец-то. Посмотрели. Вполне обычная речушка. Ничем не лучше, чем все другие малые реки нашего района. Вот только ивами куда больше заросла. Потому и удобных для рыбалки мест там было намного меньше. К тому же, все они были уже заняты более удачливыми путешественниками.

Но не возвращаться же домой, не солоно хлебавши, такую дальнюю дорогу одолев! Нашли и места, где с удочками приткнуться можно было. Сели невдалеке друг от друга и усталость свою целебным луговым и речным воздухом прогоняем. Окрестности осматриваем, да время от времени на свои поплавки поглядываем. Впрочем, без особенной надежды на успех.

Но вот и первая поклевка! Но какая интересная... Поплавок сначала мелко задрожал, а потом постепенно стал отплывать к кустам. Подсечка! А на крючке – ни червя, ни рыбы... Только с пятого или шестого раза удалось вытащить на берег большого ... рака. Так вот кто здесь надо мной издевается! А что, если на хлеб попытаться?...

Нет. Хлеба раки не желали. Рыба, почему-то, тоже. Пришлось новое место искать.

За целый день я тогда три карася и восемь раков поймал. Не повезло с настоящей рыбалкой. Только и того, что с десяток крючков в кустах и на корягах оставил.

Но речка нам таки понравилась. Бывали мы на ней после того случая неоднократно. И рыбы там немало переловила. И сама рыба нам за любовь к Верещице мстила – и удилища наши ломала, и лески безжалостно обрывала. Но того, первого, свидания с этой речкой никогда не забуду.

А на предложения водителей проехать с ними мы больше никогда не отвечали, что нам туда не надо.

club-fish.ru

В моей рыбацкой практике этот вопрос мне задавали дважды. Интересный, скажу я вам, вопрос. Ответ на него, казалось бы, должен быть однозначным. Но так ли это? Ведь, как ни странно, но каждая заинтересованная сторона отвечает на такой вопрос по-своему…

Рыбачили мы как-то на одном из прудов. Стоял один из таких редкостных летних дней, когда рыба с чрезвычайной активностью... игнорировали все наши насадки. Что мы ей только не предлагали! Но на земляных и навозных червей она даже смотреть не желала. Картошку стороной обходила. На замешанный с распаренной макухой хлеб не обращала внимания. Щедро сдобренную панировочными сухарями перловку вообще едой не считала. Опарыш вызывал у нее брезгливость, мотыль – унылость, а личинки ручейника - безразличие.

Мы тогда будто в обычную лужу свои удочки забросили, а не в пруд, где рыбы было – хоть пруд пруди. Извините, конечно, за тавтологию, но рыбы там действительно было очень много. И, при том, рыбы разной. Если бы раньше там не рыбачили, то и не поверили бы, что рыба все еще водится в этих чистых родниковых водах.

А в лесу, который был совсем рядом, в то время не было ни грибочка, ни ягодки. Одним словом, заняться было нечем. А до автобуса – еще несколько часов.

Мы уже и накупались до «не хочу», и загореть успели, и все бока на земле отлежали, и даже в холодке подремали. Но не пешком же домой возвращаться по такой жаре!..

Вот в таких муках мы коротали время до обеда. Ни о какой ухе и речи не могло быть. Обошлись хлебом с колбасой и зеленым луком. Была, правда, и другая зелень, но и укроп, и петрушка для ухи хороши. А так их жевать… Мы ведь не козы.

Еще оставалось часа два до завершения этой самой неудачной нашей рыбалки. Делать было совершенно нечего, и мы откровенно зевая, все реже и реже обращая внимание на свои поплавки.

Вдруг, ни с того, ни с сего, удочка моего тестя соскользнула с рогулек и медленно поплыла в заросли водной растительности.

Мы уже и не надеялись на какую-то поклевку. Потому сначала даже немного растерялись. Но потом все-таки бросились к воде и стали наблюдать за маневрами удилища, удивляясь тому, что кто-то из подводных обитателей вот таким образом решил покончить со своей бренной жизнью. Другой версии, кроме акта суицида со стороны рыбы, у нас тогда не возникло.

Но, как бы то ни было, а удочку нужно было доставать из воды. Для этого и раздеваться не надо было. Ведь она остановилась метрах в семи от берега. И дальше плыть, вроде бы, не собиралась.

В обычных резиновых сапогах я осторожно подошел к удочке, схватил ее обеими руками и осторожно вывел карпа-самоубийцу из травы и спокойно довел его до берега. То ли от испуга, то ли по какой другой причине, но он почти не упирался. Возле самого берега, на мели, я спокойно взял его в руки и подал тестю. Ведь на его удочку клюнул. Значит и рыба тоже его.

- Так кто же его поймал? Ты, или я? – вопрос тестя был настолько неожиданным, что я не сразу сообразил, как на него ответить.
- Поймал карпа, конечно же, я. Но сам карп ваш. Ведь он на вашу удочку клюнул.
- То, что он клюнул на мою удочку, это и так понятно. Но кто же его поймал?..

Мы с шурином переглянулись и только улыбнулись в ответ.

Был и другой, подобный тому, случай.

Вместе с сыновьями пошли мы как-то после обеда на рыбалку. Карасей половить хотели. Карпа, если удастся, перехитрить. Старшему моему сыну, Руслану, тогда лет двенадцать было. А младшему, Андрею, на пять лет меньше.

Так уж получилось, что Андрейка к тому времени уже успел нескольких карпов на удочке подержать. Вот только чрезмерное желание как можно быстрее вытащить их на берег сыграло с моим мальчиком плохую шутку. Карпов своих он упустил.

А у Руслана терпения было значительно меньше. Хитрые карпы всегда только издевались над ним. Они клевали ему только тогда, когда мой рыбачек приходил ко мне с жалобой. А жаловался он на то, что рыба у него не клюет. Трижды мне приходилось плавать за его удочкой. Но самой поклевки он так и не видел.

Пришли мы тогда на пруд. Я дал сыновьям по две удочки и указал каждому, где лучше забросить свою снасть, чтобы что-то поймать. А сам забрел в воду в болотных сапогах и забросил свои удочки в прогалины между водорослями. На карпа забросил. На картошку. Потому на карася и не надеялся.

Я стоял метрах в двадцати от берега. А мои сыновья сидели как раз напротив меня, на некотором расстоянии друг от друга.

Не успел я тогда все свои удочки забросить, а Руслан уже кричит мне:

- Папа! Папа! У меня, кажется, карп удочку украл!
- Так, кажется, или все-таки украл? – смеюсь я, все еще считая, что он вот таким образом решил пошутить со мной.
- Какое там «кажется»! Удочка прямо к тебе плывет!

Присмотревшись, я действительно увидел в воде одну из сыновых удочек. Она быстро плыла прямо на одну из моих удочек. Мне только несколько шагов пришлось сделать, чтобы перенять злодея и схватить удилище. Недолго и возился с ним. Давно научился карпа в воде без подсака брать. Вышел на берег, отдаю сыну удочку, а карпа в его садок опускаю.

А сын мой успокоиться не может:

- Папа! Это я, или ты его поймал?..
- А ты как думаешь?

Молчит. Не знает, что ответить.

- Ну, пусть уже будет, что ты... Только больше не спи над водой. Может, тогда действительно сам карпа поймать сумеешь.

club-fish.ru

В самый разгар июльской жары (50 градусов выше нуля!) участники программы решили отправиться в Астраханскую губернию, с целью половить хищника.

Вещи сложены, спиннинги лежат в чехлах, катушки и крем от загара в рюкзаке, все приманки разложены по своим коробкам. Осталось определиться с вариантом куда ехать - на базу или же дикарями. Но первая же проблема, с которой столкнется спиннингист – это ужасная астраханская жара. Бывают дни, когда из-под кондиционера и вовсе не хочется вылезать, поэтому целесообразнее было бы остановиться на одной из многочисленных рыболовных баз Астрахани, что участники и предпочли наиболее приемлемым для себя.

Из всех средств, которыми можно добраться до пункта назначения, самым удобным по праву считается автомобиль. Но главная неприятность, с которой сталкиваются любители больших городов, это пробки, поэтому целесообразнее выезжать рано утром, иначе выезд из мегаполиса может отбить всякое желание куда-либо ехать в принципе. Проблема номер два - это топливо для автомобиля, поэтому, рекомендуется по максимуму заправляться дома и пользоваться исключительно хорошо знакомыми заправками с известными брендами. Хороший знак, когда заправкой пользуются рейсовые автобусы, водители которых, некачественное топливо в бак заливать не станут. Ну и, конечно же, извечной традиционной проблемой, с которой сталкиваются автомобилисты в России, являются дороги, а точнее их покрытие. Но даже все перечисленные сложности на пути к водоему, не смогли отбить у рыболовов желания выловить заветного астраханского хищника.
Преодолев все препятствия, команда добралась до пункта назначения и вышла на воду.

Очень важно в такую сильную жару подобрать правильную одежду светлого цвета, прикрывающую всю площадь кожного покрова тела, в противном случае, может сказаться пагубное влияние безжалостного июльского солнца. На первый взгляд может показаться, что при таких погодных условиях от рыбалки не придется ждать ничего хорошего, но, как не странно, именно июльская жара остается лучшим временем для ловли сома. Этого хищника многие ловят специально, а кому-то он попадается случайно, что в данном случае и произошло с одним из участников программы – Сергеем. Рыболов тщетно пытался извлечь из водной пучины нечто неподъемное, и даже шнур Power Pro диаметром 0.23 мм стал неважным помощником в этом деле – рыба ушла, даже не соизволив оставить пару кадров на память о себе. Но команда неунывающих ведущих быстро забыла об этом досадном сходе и принялась наверстывать упущенное в ловле судака, щуки и окуня.

Рыболовы решили приняться за троллинг, так как этот способ может достаточно быстро дать информацию об активности хищника и его стоянках, ведь в условиях ограниченного времени хочется, как можно быстрее найти рыбу и определить ее предпочтения.
Не смотря на то, что жара стала невыносимой, рыболовы приняли решение продолжить рыбалку, используя в качестве наживки всевозможные силиконовые приманки. Когда была обнаружена стоянка окуня, после очередной выловленной рыбы, наживка была разорвана в пух и прах. В таком случае очень положительно и экономично себя зарекомендовала резина Manns Hard Nose, обладающая достаточно твердым телом, что помогает избежать разрывов. Хищник не оставил без внимания предложенные ему приманки и участники экспедиции то и дело вываживали бершей, судаков и щук.

Рыболовы у экранов также узнают о небольших рыбацких секретах, например о том, как оснастить твистер двойником без помощи заводных колец.

Эта рыболовная программа, благодаря своей насыщенности, познавательности и юмору, по праву заслужила положительные отзывы зрителя.

club-fish.ru

Когда-то рыбалка была интересней, чем сейчас. Люди тогда были более открытыми, способными к шуткам и незлобными к высмеиваниям, если они касались кого-то лично. Были и в нашем городе рыбаки. Еще те, старой закалки, которые на рыбалку вовсе не за рыбой ездили, а чтобы отдохнуть в приятной компании и с природой накоротке пообщаться. Потому и шуток между ними больше было. И смешные случаи с ними случались чаще.

Была у нас в ту пору целая ватага старичков-рыболовов. Нет их уже, к сожалению, среди нас. А тогда часть из них только вышла пенсию. Другим еще год-два до нее оставалось. Все работали на цементном заводе. Потому и на рыбалку любили большой компанией ездить.

Принимая во внимание свой пенсионный возраст, один из этой компании назвал всю свою компанию «мухоморами». Вроде грибами-поганками назвал. А никто, почему-то, не обиделся. Так и прижилась эта незлобливая кличка среди них. Потому и стали их всех звать «мухоморами» - всех вместе и каждого в отдельности. И сами себя они так звать стали. А когда кто-то из нас, молодых, это слово в разговоре употреблял, не обижались. Воспринимали, как должное.

С рыбой тогда никаких проблем не было. В нашем районе рыбхоз тогда был. Во многих деревнях тоже пруды были. В любом магазине, по рублю за килограмм, сколько хочешь, можно было карпа и толстолобика купить. Многие так и делали, и тем были вполне довольны. Но эти – не из наших. Эти – не рыболовы.

Во всех прудах, в том числе – и в рыбхозовских, было немало карася. Его, конечно же, не вылавливали. Когда в рыбхозе заканчивалась путина, его просто выпускали в две речушки, которые и питали эти пруды своей водой. Вместе с карасями выпускали немало нестандартных карпиков. Потому и рыбы в этих речушках было немало. Потому и ездили туда рыболовы. Чтобы рыбки половить, посоревноваться друг с другом. А также – чтобы отдохнуть после трудовой недели и набраться сил для новых трудовых свершений.

Но не только на эти речки люди на рыбалку ездили. И Днестр и нас своей рыбой тогда славился, и многие его притоки. Озер, больших, малых и совсем маленьких тоже немало было. И всюду – рыба. Рыба разная, бесхитростная, на желания рыболовов отзывчивая. Потому в выходные дни и ехали на эти водоемы наши рыболовы. И «мухоморы» наши от таких поездок никогда не отказывались. Наоборот, чаще всего они были застрельщиками таких поездок. И нас, молодых, часто в свои компании принимали.

Так было и в тот раз. Собралась компания «мухоморов» на озеро Белое. Ехать должны были на дежурной машине, которую специально для этого заказали на заводе. Мой тесть, который тоже считался членом этой славной компании, в тот раз поехать не мог. Вот и предложил мне поехать с его друзьями. А они и не против были. Многие из них меня еще с детства знали. А когда я стал зятем одного из них, то и вовсе за своего приняли. К тому времени я уже настоящим рыбаком стал. Хотя и нескромно это звучит, но многих из них облавливал. Наверное потому, что по молодости лет у меня тогда рыбацкого азарта побольше было.

Собрались мы тогда в половине пятого утра. Стоим, машину ждем. Полчаса ждем, час ждем. А ее все нет и нет. Уже и звонили несколько раз. Нет! Поехала куда-то по выводу, и до сих пор не вернулась.

А «мухоморам» не терпится. С ноги на ногу переминаются. Сигареты одну за другой курят. Рассвело давно, солнце над горизонтом поднялось, а мы все на месте топчемся...

Мне, помню, тогда особенно не терпелось. Ведь о Белом я только слышал. Бывать там еще не приходилось. А ведь так хотелось на новый водоем попасть!

Так и не приехала тогда дежурная машина. Проезжал на своем «Жигули» знакомый рыболов. Он и подхватил с собой всю четверку «мухоморов». Они на воду поехали. А мне в машине места не нашлось. Обидно, конечно. Но что поделаешь!

После их отъезда в моей голове разные варианты рыбалки прокручивались. Не домой же, не солоно хлебавши, возвращаться! Тем более, что рыбки половить таки охота. Особенно – на новом для меня водоеме.

Мысли в голове разные тогда бродили. А ноги сами вперед повели, направляясь в сторону таинственного озера. Ведь, пока машину ожидали, я уже успел расспросить, где оно находится. Вот и пошел пешком. Что там каких-то шесть километров, если о чем-то новом узнать можно? Интуитивно выбирая самую короткую дорогу, минут через сорок и на место пришел. Еще и червей навозных по дороге накопать успел.

Прихожу я на это хваленое озеро, гляжу, и мои «мухоморы» плотной кучкой на берегу сидят и на поплавки свои почти не смотрят.

- О! Ты уже здесь, - заметил меня Сергеевич, организатор "поездки". – Зря пришел. Не клюет рыба вовсе. Не признает нас своими...
- Что, так ничего и не поймали? – недоверчиво поглядываю то на них, то на воду в поисках привязанных к колышкам садков.
- И поклевки не видели, - отвечает другой «мухомор». – Вон Николаевич (это еще один из них) уже третий круг по берегу наматывает.

Ну, не клюет, так не клюет. Но я такой путь пешком проделал, что на поплавки не посмотреть просто грешно было. Хоть удочки свои заброшу, да на новую для меня воду посмотрю. Нашел себе неплохое местечко. Там, метрах в десяти от берега, небольшой островок осоки рос. Глубина возле него – не больше метра. Именно под эту осоку я и забросил свои снасти. А «мухоморы» тогда на глубине сидели. Уж очень им карпа поймать хотелось.

Не подумайте только, что я только похвастаться решил. Чтобы себя таким уж крутым рыбаком выставить. Я ведь даже место себе тогда чисто интуитивно выбрал. Даже без учета того, что дело второго мая было. А рыба в это время больше мелкие места предпочитает. Где больше понравилось, там и сел.

Я тогда чисто случайно на мелкое место попал. Просто, не хотелось все озеро исследовать. Не случайно было только то, что именно туда, на мель, рано или поздно, должна была наведаться рыба. Ведь вода в озере еще не достаточно прогрелась. Рыба искала солнечные места, чтобы хоть немного отогреться от длительной зимы.

Даже там, на мели, мне не сразу клюнуло. Просидев с полчаса, я тоже, вслед за Николаевичем, пошел искать рыбацкого счастья искать, прихватив с собой одну удочку.

В одном месте забросил, в другом... Не клюет! И так – по всему озеру. Хорошо хоть, что долго нигде не задерживался...

Вот так, исследуя новый для меня водоем, обошел я вокруг озера. А так как мне не хотелось тогда мешать дремать «мухоморам», то я вышел на дорогу, по которой и направился к своим удочкам. И любовался раскинувшимся в низинке Белым.

Чуть овальной формы, с двумя расположенными напротив друг друга полуостровками и кустарниками на северо-восточном берегу, Белое имело не более ста метров в диаметре. Посредине него и ближе к северному берегу угадывалась немалая глубина. Со всех сторон озеро было окружено луговым разнотравьем, которое как раз расцвело. А с южной стороны, как раз там, где я с удочками своими пристроился, уже чуть ли не до колен стояли озимые.

Подходя к своему месту, я еще из дороги заметил, что одной моей удочки на месте нет. Ни на рогульках, где я ее оставил, ни на поверхности воды...

Спеша к своим удочкам, я сначала даже не обратил внимания на мальчонку лет десяти, который шел по тропинке в сторону деревни. Но, подойдя ближе к нему, спросил:

- Ты случайно удочку не видел вон в том месте?
- Нет, дяденька, не видел! – как-то, вроде даже, испуганно промямлил пацаненок. Потом он вдруг сорвался с места и помчал в сторону деревни.

Я еще удивился тогда. Чего бы ему бежать? Вроде как удирал от кого-то...
А через какую-то минуту я уже понял, почему он убежал.

Возвращаясь на свое место по той же тропинке, я неожиданно увидел на ней ... свою удочку. Тогда обо всем и догадался. Маленький воришка решил стянуть ее у меня. Он тихонько вытащил ее из воды, взял за леску, и потащил ее за собой. Кто бы ни посмотрел со стороны – никто и не увидел бы ничего. Как и я сам не увидел. А перешел бы он через дорогу, и ищи ветра в поле. Никогда и не догадался бы. Подумал бы, что какая-то рыба в воду затащила.

Вот такое приключение. Если бы больше ничего не случилось, то осадок на душе от первой встречи с Белым был бы очень неприятным. Но озеро таки отблагодарило меня за то, что я пешком преодолел такой путь к нему. Если сравнить с присутствующими на озере «мухоморами» - сторицей отблагодарило.

Не успел еще поплавок спасенной мной удочки удобно пристроиться на поверхности воды, как моей наживкой под водой кто-то заинтересовался. Довольно сильно заинтересовался. При этом мой поплавок вдруг стремительно помчался к осоке.

Хотя поклевка была совсем неожиданной, среагировал я на нее вовремя. В траву рыбу не пустил. Развернул я ее, и осторожно стал подтаскивать к себе. Тогда уж и он на поверхности показался. Карп! Еще не такой резвый после зимней спячки, он недолго и сопротивлялся. После нескольких попыток освободиться от крючка, он даже без подсака позволил вытащить себя на берег.

Услышав рыбий плеск, ко мне прибежали все «мухоморы».

- На что взял? – чуть ли не хором спросили они.
- На червя. На что же еще?
- А у нас ни на червя, ни на хлеб не клюет, - обиженно сообщил мне инициатор поездки.

Будто я сам не видел, как они дремали возле своих удочек.

- Не меньше полутора килограмм... – с некоторой завистью проговорил другой «мухомор».
- Так у меня же червяки не городские, - улыбаюсь в ответ, откровенно радуясь своей удаче.

"Мухоморы" еще немного постояли возле меня и вернулись на свои места. Только один из них, спросив разрешения, сел рядом со мной.

Не менее получаса я ждал свою следующую удачу. Но таки дождался ее. И снова клюнуло на ту же удочку. Ну, что бы я без нее тогда делал?

Опять была непродолжительная борьба, после которой уже два карпа затрепетали в моем садке. Это уже было куда большим, чем просто удача! Другие-то рыболовы вообще поклевки не видели…

Солнце уже довольно высоко в небо подбилось, когда неожиданно на все озеро закричал Сергеевич:

- Ой, моя удочка! Украл! Украл мою немецкую удочку!..

Мы все сбежались к нему, чтобы посочувствовать чужой беде. А его чудесная немецкая телескопическая удочка тем временем медленно отдалялась от берега, направляясь к кустам ивняка прямо посредине озера.

- Пропало двадцать пять рублей! – аж сгорбился от огорчения Сергеевич. – Не так денег жалко, как саму удочку. Очень уж она мне нравилась.

Удочку действительно было жалко. Это были те времена, когда телескопы только появились в наших магазинах. Не многие еще в них верили. И далеко не все могли себе позволить купить такую удочку. Такую хорошую, как эта. Я, например, не мог себе этого позволить.

"Мухоморы", словно сговорившись, все вместе посмотрели на меня. Словно давали понять, что неплохо было бы достать удочку и что мне, как самому молодому...

- Как ехать, так без меня, - пробую пошутить с ними. – А как плавать в холодной воде, то почему-то только меня и видите...

Но о чем там говорить? Я ведь тогда был почти в три раза моложе каждого из них. Жалко мне стало Сергеевича. Хотя температура воздуха была уже выше двадцати, но вода прогреться еще не могла успеть. Холодной еще была вода. Но адреналин у меня в крови тогда уже сильно играл. Рыбу-то свою я поймал. Поплыл-таки я за той удочкой.

В кустах глубина была небольшой. Мне по пояс. У меня была возможность спокойно распутать леску и достать всю снасть. Карпик был намного меньше моих. Но стремление в жизни у него было намного больше. Не стал он дожидаться, пока я вытащу его из кустов. Ему и там было неплохо. Отчаянно рванувшись несколько раз, он таки сошел с крючка и умчался в свое подводное царство. Только я его и видел. Но зато удочка была спасена!

Обрадованный Сергеевич сразу же достал из рюкзака бутылку беленькой. Надо же было отметить спасение его удочки. Да и спасителю ее не мешало бы согреться, хотя водкой я никогда не баловался. Все другие рыбаки тоже потянулись к своим рюкзакам.

А после обеда мне клюнул третий карп. Его, как и первых двух, я тоже успешно вытащил на берег.

Что особенно интересно, все три карпа были абсолютно разными. Таких мне еще ни в одном водоеме ловить не приходилось. Все они были очень широкими и не слишком толстыми. Больше на лещей были похожими. С пяти-семи метров их запросто можно было за лещей принять. Если бы не длинные казацкие усы, то и карпов в них не признал бы. При этом, один из них был обычным, полностью покрытым броней чешуи. Второй карп был зеркальным. А третий – полностью красным. Будто красный карась. Таких мы тогда называли "королевскими". Я таких всего три за всю свою рыбацкую практику поймал. Все они были одинаковыми по размерам. Килограмма по полтора. Будто их кто-то специально для меня подбирал…

Вот так отблагодарило меня Белое озеро за мой пеший поход к нему. За мой первый поход. Потом я много раз бывал там. Карасей ловил много. Карпов на удочке держал. Но не поймал. Тот, первый, улов был самым значительным.
К сожалению, уже лет тридцать о «королевских» карпах я и не слышал.

Рыбак, как известно, погоду себе не выбирает. Каждый из нас, как только появится для того хоть какая-то возможность, так и рвется на водоем. Чтобы хотя бы часик-другой, а то и целый день посвятить своему любимому занятию. Как образно когда-то говорил мой тесть Андрей Трофимович, хоть камни с неба падать будут, я на рыбалку все равно поеду. Вот и идем, или едем. И при восточном ветре, и при западном. При жарком солнце или в пасмурный день. Чтобы хотя бы искупать свои поплавки. Хотя иногда, не буду кривить душой, едем даже без малейшей надежды на какой-то улов. Но всегда остается то самое "а вдруг?". Хоть чуть-чуть, хотя бы самая малость надежды…

Мы надеемся на то, что рыбе в воде и так мокро, а на дождливую погоду она могла бы и внимания не обращать. Надеемся, что именно сегодня ей будет абсолютно все равно, откуда дует ветер и что она просто наплюет на все наши знания и предрассудки. Или, что именно в этот день рыба настолько голодна, что даже на перепады давления внимания обращать не станет.

Самое главное, что почти все мы прекрасно понимаем, что таких чудес на свете не бывает, что мы практически занимаемся самообманом и что рыбе, в принципе, наплевать на все наши надежды и намерения соблазнить ее на поклевку. Но все равно - едем. Хотя бы потому, чтобы не забыть о том, что мы - рыбаки. А вы разве не такие? Никогда не поверю! Настоящий рыбак просто не может поступать иначе.

Как бы там ни было, но иногда, хотя бывает это довольно редко, наши сокровенные мечты и надежды таки сбываются. Да, да! Бывает и такое. Потом мы долго-долго с благодарностью вспоминаем о том, каким отличным был клев на знакомом пруду во время такого нерыбного восточного ветра. Да еще и при жарком солнце и в обеденную пору. У меня лично такое однажды случилось. Потому и помню до сих пор. Ведь за какой-то час – почти два десятка верных поклевок. И карп отлично клевал, и карась иногда попадался. Но всего один час – с двенадцати до тринадцати.

В тот день погода с самого утра стояла просто чудесная. Утро было со щедрой росой, которой и умыться можно было бы при необходимости. Ласковое летнее солнышко, только выглянувшее из-за горизонта, быстро разогнало белые гривы тумана. Он даже не думал сопротивляться, как это частенько бывает. Легкий ветерок, еще с вечера задремавший в роскошных кронах изумительно красивых плакучих ив, аж до самого обеда так и не оставлял свою зеленую колыбель. Берега речки прямо таки звенели птичьими голосами и скрипочками кузнечиков. Все вокруг было таким красивым, что глаза любовались и налюбоваться не могли таким до боли знаком пейзажем родной земли.

Все обитатели подводного мира почему-то тоже были настроены исключительно на торжественный мажорный лад. Никакого внимания на все мои ухищрения, предпринимаемые с целью соблазнить их на поклевку, не обращали. В тот день они тоже были настроены на лирический лад. А когда звучит лира, все другие чувства притупляются. В том числе – и чувство вечного голода.

Не хотелось верить, что моя любимая речка так и не удостоила меня встречей ни с одним из своих обитателей. За несколько часов бдения над поплавками - ни единственного намека на поклевку. Потеряв массу времени на поиски плотвы и окуня, я, как это уже неоднократно бывало, побрел на пляж, надеясь отвести душу хотя бы на ловле карася.

Но даже всегда отзывчивые на наши затаенные надежды караси тогда клевать не желали. Они просто наблюдали за мной, как за одним из элементов природы верхнего, находящегося над водой, мира. Наблюдали. Возможно, даже любовались мной. Как и я сам – всем окружающим. Но – не более того.

По всему было видно, что приближалась гроза. Вопреки всем народным приметам об устойчивой солнечной погоде при наличии обильной утренней росы на траве. Вопреки всем ожиданиям окружающей меня природы, которой влаги хватило бы еще на несколько солнечных дней. Вопреки молчаливым лягушкам, которые так любят неистово петь свои зеленые песни перед дождем. Лягушки в тот день играли в молчанку. Но гроза приближалась. С запада медленно наползали на небо мрачные синие тучи.

В наших местах грозы никогда не бывают длительными. Потому я решил переждать ее прямо на речке, небезосновательно надеясь на то, что после дождя рыба будет куда сговорчивей и намного активней. А, значит, и поклевать чего-то пожелает. А караси не клевали. Будто и не было их в нашей речке.

Только когда первые, еще несмелые, дождевые капли упали сверху и тихо растворились в чистых речных струях, изредка стали пошатываться мои поплавки. Но клевали, в основном, только мелкие карасики. Ну, не брать же в садок рыбью мелочь. Им еще расти и расти. Потому я и отпускал их на волю с наказом привести дедушку или бабушку. Рыбаки ведь так всегда говорят.

Но когда небо полностью затянулось темными, почти черными, тучами, когда первые молнии со страшным треском стали с остервенением разрывать эту сплошную темень, к моим крючкам подошел настоящий карась. То ли гром его разбудил, то ли молнии рыбьи дорожки высветлили?..

Сначала как-то несмело поплыл против течения один поплавок. Потом нырнул на дно второй. А после этого… После второй поклевки начался настоящий рыбий шабаш. Караси клевали непрерывно, стоило только насадке опуститься на воду. Иногда поплавок даже встать не успевал. Его тут же какой-то карась утаскивал то ли под воду, то ли в заросли травы.

А гроза тем временем припускала все сильнее и сильнее. Молнии словно одна от другой зажигались. А гром гремел почти непрерывно. Раскаты одного грозового удара накладывались на все последующие отголоски грозы. Казалось, что какие-то демонические силы сошлись в своем титаническом поединке, изо всех сил стараясь растерзать застывшую вдруг твердь небес своими разящими клинками, созывая при этом на свои игрища нечистую силу со всего света. Только один раз после того случая я попадал под такую же свирепую грозу. Но тогда и гром гремел куда слабее, и молнии разили не так часто.

Дождь шел крупный, проливной. За какую-то минуту я промок до рубчика и уже начал осматриваться, куда бы спрятаться от разбушевавшегося гнева стихии. Но караси не отпускали. Такого бешеного клева, как в тот раз, я не могу припомнить за всю свою рыболовную практику. Не то чтобы на три, даже на две удочки не успеть было забрасывать, подсекать и вываживать рыбу. С одной еле управлялся.

А караси будто в очередь к моему крючку выстроились. Да какая там очередь! Создавалось впечатление, что они просто дрались между собой за право как можно быстрее оказаться на моем крючке. Я только успевал забрасывать удочку и вытаскивать очередного карася.

Так длилось более получаса. Получаса упрямой борьбы рыбацкого азарта и … страха. Да, да, самого настоящего страха. Ведь мне тогда было лет одиннадцать-двенадцать. Одно только пребывание под открытым небом с его ужасными молниями и громовыми ударами на кого угодно могло настоящего страха нагнать. Даже на взрослого дядьку. Не то, чтобы на такого пацана, которым в то время был я. Как оказалось в последствие, боялся я вовсе не безосновательно. Ведь для двоих жителей нашего района та гроза оказалась последней в их жизни...

После того, как одна из молний, казалось, разорвала небо прямо над моей головой, а вслед за этим ослепительная молния огненным разящим столбом врезалась в землю километрах в трех от меня, я таки бросил свою удочку и изо всех сил побежал к ближайшей копне сена. Зарывшись в увядшую траву с головой, я еще не меньше часа ожидал, пока эта напасть минует. Только когда гроза укатила вдаль, я вспомнил, что прятаться от молний в копне сена-соломы или под отдельными деревьями запрещено категорически. Но это было только потом. А тогда я лежал в приятно пахнувшем сене и молил Бога о том, чтобы пронесло куда-то эту грозу, вместе с ее громами, молниями и дождем, и все другие напасти, направленные на мою бесталанную голову.

Постепенно гроза пошла на убыль. Гремело уже не так сильно и страшно. И не так близко от меня. Только тогда я немного осмелел и вернулся к своим удочкам. По всему было видно, что караси в речке все еще были. Но клевали они уже не так интенсивно. Сначала я забросил вторую удочку. А потом и третью. Но чем слабее становился дождь, тем более вялыми были поклевки. Да и карась стал попадаться намного мельче, чем во время настоящей грозы.

Вот и пойми его после этого. Почему? Почему карась был таким активным во время грозы? Почему эта активность все спадала и спадала по мере ее прекращения? Я еще могу понять, почему рыба не клевала перед дождем. Скорее всего, потому что в одночасье упало атмосферное давление и это весьма болезненно отобразилось на рыбьем самочувствии. Но почему она так клевала во время грозы? Почему после нее, когда воздух над речкой стал таким свежим и бодрящим, когда спала предшествующая грозе жара, рыба снова стала вялой и апатичной?

Если вы думаете, что такое со мной происходило всякий раз, когда я на рыбалке попадал под грозу, то сильно ошибаетесь. Только еще однажды во время грозы я попал на такой же замечательный клев. Но было это в другом месте, и клевала тогда совсем другая рыба. Все остальные случаи моих рыбалок во время грозы остались безрезультатными. Разве что разок-другой кто-то поплавком подергает.

Также рассказывал мне мой старший брат, что однажды и ему во время грозы посчастливилось поймать шесть хороших линей на одной из стариц реки Стрый. А больше о таких случаях я и не слышал.


club-fish.ru

У каждого из нас, рыболовов, есть своя первая рыба. Вообще – самая первая. И первая – из каждого вида. Далеко не все они нам вспоминаются. Я, например, не могу вспомнить своего первого пескаря, окуня или плотву. Но ту рыбину, с которой юному рыболову пришлось по настоящему побороться и выйти в этой борьбе победителем, помнит, пожуй, каждый из нас.

Это было в уже далеком 1964 году. Я тогда как раз второй класс кончил и мы с мамой поехали в гости к дедушке и бабушке в село Пряжев, под Житомиром.

К тому времени я уже считал себя чуть ли не настоящим рыбаком, так как уже более двух лет с весны и до осени управлялся, и не безуспешно, в ловле карасей. Другой рыбы тогда мне еще не приходилось ловить. А очень хотелось. Именно потому медлительная, но довольно глубокая, речушка Гуйва, протекающая через дедушкино село, сразу же взбудоражила мое рыбацкое воображение и я уже в следующий день сидел на ее берегу и ловил небольших пескариков. Конечно же, не ахти какая рыба, но все-таки что-то новое…

Речка возле дедушкиного огорода была мелкой. Настоящая рыба держалась дальше, на ямах. Одна из таких ям была рядом с домиком моего дяди Матвея, маминого брата. Там я и начал рыбачить по настоящему.

По соседству с дядей тогда жил мой одногодок Андрейка, с которым мы довольно быстро подружились и уже вместе с ним целыми днями пропадали на речке. Но и там на наши удочки клевали в основном только пескари. Возможно, мы тогда подхода к более серьезной рыбе найти не сумели и потому через несколько дней вынуждены были перебазироваться на озеро, которое было как раз за дядиным огородом и которое небольшой протокой соединялось с речкой.

Вот где мы отвели душу! Там и уже хорошо знакомые мне караси клевали безотказно, и плотвички, и окуньки. Караси попадались даже довольно крупные. Не сякого и вытащить удавалось. Срывались. Мы так и говорили тогда - утопил карася... Окуньки и плотвички были не больше ладони. Но и они тешили сердца юных рыболовов. А как приятно было шагать домой и нести на прутике свой дневной улов - десяток отборных карасей и еще десятка два-три рыбки чуть поменьше.

Вы только не подумайте, что Гуйва - это речушка, гле пьяной жабе по колени. Она и тогда была довольно глубокой. Отдельные ямы до шести метров глубиной были. И хотя ширина речки была незначительной, метров до десяти, в нее даже ... Волга впадала.

Это так в селе шутили после того, как подвыпивший председатель колхоза из соседнего села автомашиной "Волга" вместо моста, да в речку попал.

В речке водилась разная рыба. Особенно крупными там были лини! По два, по три, а то и по пять килограммов попадались. Таких как на Гуйве, линей я больше нигде не видел. С какой искренней детской завистью мы смотрели тогда на бывалых рыболовов, которые время от времени, будто ребенка, на вытянутых руках несли такого великана домой.

Как же нам тогда хотелось хотя бы одного такого красавца на двоих поймать! Ну, хотя бы небольшого! Не больше, чем до локтя. Как бы мы потом делили такого линя, о том мы не думали. Поймать бы только!

Но эта рыба была не нашей. Правда, иногда и нам попадались линьки-недомерки. Но они только разнообразили наши уловы. Но более значимыми их не делали. А нам так хотелось поймать такого бронзового красавца! Но мы только сокрушенно вздыхали, увидев двух- или трехкилограммового великана у кого-то из взрослых рыбаков и молча шли ловить своих карасей.

Но больше всего на Гуйве было щуки. Мы тогда не раз наблюдали за взрослыми, когда они своими большущими удочками вытаскивали из реки таких страшных рибин, что к ним даже подступали с опаской.

- Что, пацаны, - не раз подсмеивались над нами взрослые, - вам такой рыбки не поймать?..

Потому, кроме линя, нам очень хотелось поймать еще и щуку! Ну, хотя бы совсем маленькую...

Через несколько дней приехал домой мой двоюродный брат Олег. Он тогда уже учился в фармацевтическом училище и по сравнению со мной был почти взрослым. Именно с ним я и поймал свою первую щуку. И даже не одну, а сразу две! Это случилось на следующий же день после его приезда.

Олег дал мне одну из своих удочек, а себе взял другую. Она была гораздо длиннее и тяжелее. Это была специальная удочка-щуколовка.

- Ты будешь ловить мне пескарей или пукасов, а я с ними на щуку охотиться буду, - сказал категорически. – О щуке сам и не думай! Еще в воду затащит и утопит. Мне это надо?..

Быстрее всего, это тетя Оля приказала ему присматривать за мной, чтобы я в воду не упал. А все остальное было его отсебятиной. Но не ослушаешься ведь. Может и вовсе с реки прогнать.

- Сиди на мели и лови пукасов! А я за ними буду приходить, когда щуки моих съедят.

Это было сказано в такой приказной форме, что ослушаться его я тогда не мог. Хотя было очень обидно. Обещал ведь с собой на щуку взять, а тут - сиди и лови пукасов! Сразу же объясню, что пукасами на Житомирщине называют обычного горчака.

Клевали горчаки-пукасы под берегом дружно и верно. Через каких-то полчаса уже больше десятка их плавало в моем ведерке. Я даже начал прикидывать, сколько щук можно на них поймать. Получалось, что улов мог бы быть весьма и весьма солидным…

Олег тем временем поймал одну щуку и пришел ко мне, чтобы положить ее в сумку и взять несколько живцов. Щука была довольно большой. Не меньше килограмма. Олег похвалил меня за старательность, взял несколько мальков и пошел за изгиб реки на свои заповедные щучьи места. А мне ведь так хотелось самому поймать щуку!..

О побаиваниях старших на счет того, что большая рыбина может затащить меня в речные глубины, я тогда и не вспомнил. Боялся я только того, что щука откусит мой крючок, а запасного у меня не было. А Олег ругаться будет…

Поединок с самим собой длился не так уж и долго. Желание во что бы то ни стало поймать щуку щуку победило. В принципе, было бы очень странно, если бы этого не произошло. Подхватив ведерко с живцами и пройдя чуть вниз по течению, я решил начать свою самостоятельную охоту.

Нужно сказать, что щуки в Гуйве тогда было очень много. Я уже успел присмотреться, как ее ловят. Впрочем, ничего сложного в этом деле не было. Никаких хитрых секретов. Никаких супер снастей. Никаких условностей и обязательных действий. Даже искать хищницу особенной надобности не было. Все местные рыболовы просто забрасывали свою снасть за прибрежную траву и пускали свои поплавки по течению. Только и того, что всю снасть старались держать как можно ближе к зарослям водорослей. Именно в таких местах щуки и выбирали себе места для засады. Отсюда они бросались на все живое, попадавшее в поле их зрения. Потому я долго и не мудрил. Нацепил пукаса на крючок за обе губы и забросил свою удочку за осоку.

Не успел мой поплавок проплыть и три метра, как его что-то неожиданно дернуло, а потом стремительно утащило под воду. Натянутая струной леска пошла против течения реки. От неожиданности я аж вздрогнул. Ни карась, ни плотва, ни окуньки мне так никогда не клевали. А поплавок тем временем остановился сантиметрах в тридцати от поверхности воды, постоял так какую-то секунду-другую, после чего уже более медленно пошел в глубину, где и пропал вовсе.

Этих нескольких секунд мне хватило, чтобы немного успокоиться. Я со всех сил, обеими руками дернул удочку к себе.

Щука явно не ожидала такого развития событий. Она, видимо, и осознать не успела, что же это с ней случилось, и какая это неведомая ей сила так неожиданно выхватила ее из воды и выбросила на берег. А я уже танцевал вокруг своей добычи, предварительно оттащив ее подальше от воды и мысленно прикидывая, как извлечь крючок из зубастой пасти. О щучьих зубах я хорошо помнил, так как еще утром Олег показал мне след от укуса хищницы, жалуясь на чрезвычайную болезненность раны и длительное ее заживание.

Щука была красивой. Спина ее была темно-зеленой, а живот почти белым. От спины до живота зеленый цвет становился все более и более светлым. Характерные для щучьего рода пятна чуть просматривались, так как пойманная мною щука была еще недомерком и имела не более четырехсот граммов. Но это была моя щука! Моя! И даже пойманная Олегом, которая была куда крупнее, не не казалась мне такой красивой и такой желанной.

Окрыленный первым успехом, я быстро снял щуку с крючка, который только чуть-чуть зацепился за ее верхнюю челюсть, и снова забросил свою снасть в воду. С новым живцом-пукасом, конечно. Плыви, мол, малечек, и найди мне щучку побольше…

Но теперь я уже буду на стороже. Уж теперь-то поклевка не будет для меня такой неожиданной!

Но и вторая поклевка тоже застала меня врасплох. Поплавок, который только какое-то мгновение назад спокойно плыл по течению реки, неожиданно дернулся и стремительно нырнул под воду. Вполне возможно, что я тогда даже чуть поспешил. Только суть погодя я вспомнил наставления Олега о том, что подсекать щуку надо только тогда, когда она хорошо натянет леску. Но о такой премудрости я тогда не подумал. Не до того было. Мне бы только быстрее щуку на берег вытащить!..

Как ни странно, но именно эта моя поспешность тогда и помогла мне добыть свой второй трофей. Ведь крючок мой зацепил рыбины за верхнюю губу. Потому леска щуке на зубы и не попала. Она была лишена возможности сполна воспользоваться своими острыми-острыми зубами. Ей просто перекусывать было нечего. А если бы она малька успела проглотить? Ведь дождись я ее настоящей потяжки, то так и случилось бы. Вот и не видел бы я своей щуки. Как своих ушей, не видел бы.

Щука была куда больше первой. Она сильно упиралась, стараясь порвать мою леску и таким образом снова обрести свободу вольно плавать в речных водах и беспрепятственно творить новые и новые разбои. Но леска оказалась достаточно крепкой, удилище довольно надежным, а сам юный рыболов настолько упрямым в своем желании достичь успеха, что через силу тащил хищницу из воды. Тащил, тащил, и таки выволок ее на берег.

Вот это щука! Она была намного больше Олеговой. Как он потом сам на глазок определив - не менее полутора килограмма. Облаченная в свою взрослую щучью одежду, щедро осыпанная рядами светло-коричневых пятен по бокам, она неистово подпрыгивала на берегу и время от времени стригла зубами, будто пытаясь таким образом напугать своего врага. То есть – меня.

Сначала мне к ней и приступить было страшно. Но щука постепенно начала утихать, отдав все силы намерениям снова вернуться в воду. Силы явно оставляли ее. Только какая-то непонятная свирепость застыла в ее глазах. Казалось, что она съела бы своего победителя, будь у нее для того хоть какая-то возможность. Только бы добраться до него, такого еще сопливого! А, может, она лютовала сама на себя, сгорая от стыда за то, что так неосмотрительно и бездарно покончила со своей вольготной щучьей жизнью, став добычей такого малолетнего рыболова?..

Кто его знает, какие мысли тогда роились в зубастой щучьей голове? И были ли вообще в ней какие-то мысли? Я только помню, что в моей собственной голове тогда звучали торжественные гимны и что они, эти гимны, славили и славили меня - непревзойденного рыбака-щуколова.

Олег, увидев мой улов, сначала немножко пожурил меня. Но только так, для острастки. Но топом он обнял меня и поздравил:

- Ну, братуха, теперь и ты – настоящий рыбак! Такую щуку и взрослому не часто поймать удается. Поздравляю тебя! Поздравляю, и желаю, чтобы и в дальнейшем твои успехи в этом деле были такими же большими!

Больше мы в тот день не рыбачили. Олег тогда принес еще две щуки. Но они были куда меньше моей.

- Не будем больше ловить, - сказал тогда Олег. – Пусть сегодня твоя щука будет самой большой!

club-fish.ru

Сознательная жизнь человека начинается с его детства. А становление рыболова – с первой рыбки, пойманной им самим.

Наверное, именно потому самые светлые мои рыбацкие воспоминания связаны с карасями. Да, да! Именно с этой неприхотливой рыбой, которая, кажется, может жить в любой луже. Только бы вода в этой луже была. А самые светлые они потому, что это воспоминания о карасях моего детства, воспоминания о тех временах, когда Земля была еще совсем молодой, когда все на ней было гораздо лучше, чем теперь, и когда все в мире были счастливы...

Особенное мое почитание карася объясняется тем, что именно с него, с карася, началось мое увлечение рыбной ловлей. Это был мой первый класс рыбацкой науки. Первый класс, в который я поступил еще до того, когда началось мое обучение в общеобразовательной школе. Так уж у меня сложилось, что всю науку – и жизненную, и рыбацкую, я проходил практически одновременно.

Первым моим наставником в рыбацкой науке был мой старший брат Александр. Старший меня на шесть лет, ко времени моего первого выхода на рыбалку у него уже был определенный опыт в этом деле, чем он особенно гордился. А я ему тогда так завидовал! Ведь и карасей он всегда много ловил, и даже карпа килограммового один раз домой принес. Потому и научить меня, еще совсем зеленого, кое-чему мог.

Пошли мы тогда на Закладское озеро. Это теперь оно кажется мне небольшим водоемом, превращенным нерадивыми хозяйственниками в обычное болото – отстойник канализационных стоков. А тогда...

Заросшее от берегов камышами и развесистыми ивами, с небольшими заливчиками и широкими плесами, оно казалось нам таким таинственным! В западной части озера тогда был небольшой пляж, метров тридцать в длину. Ловили же рыбу в небольших просеках, прорезавших сплошные поля камышей.

Тогда мне казалось, что озеро полностью обрамлено целыми архипелагами зеленых островов, которые манили к себе своими неразгаданными тайнами. Противоположный берег озера чуть угадывался в сероватых тучках утреннего тумана, что создавало иллюзию, будто озеро куда больше, чем оно было на самом деле. А где-то там, в таинственной, непроглядной глубине, в чуть-чуть зеленоватой воде плавали караси. Караси, которых мы пришли ловить...

Брат дал мне одну из своих удочек, показал как нацепить червя на крючок и как забрасывать эту снасть в воду.

- Все остальное поймешь сам! А я пошел рыбу ловить. Только к камышам близко не забрасывай. А то зацепишь и крючок оторвешь. А запасного у меня нет.

Быстрее всего, он тогда и взял меня с собой, только бы я не клянчил. Думал, наверное, устанет, рыбу не поймает, вот и не будет больше надоедать своими просьбами взять на рыбалку. Оно и понятно: рыба ведь тишину любит, а тут придет такой себе неумейка, и начнет удилищем по воде хлестать и лягушек пугать. Какая уж там рыбалка?

Но вышло совсем не так... Так уж получилось, что заболел я рыбалкой. С первого же раза заболел. И на всю жизнь!

В тот раз брат залез в камыши так, что я его совсем не видел. То ли боялся, что я ему всю рыбу распугаю, то ли секретов своих всех сразу выдавать не хотел? А может просто обрадовался, что его заветное место незанято было?
Как бы там ни было, но я был оставлен сам на сам с этим таинственным озером. Помня теоретические наставления брата, я начал самостоятельно осваивать эту непростую науку рыбной ловли.

Следует отметить, что караси тогда не были такими хитрыми и недоверчивыми, какими они стали теперь. Только бы погода устойчивой была, они уверенно клевали и на червя, и на хлеб. Других наживок мы тогда и не знали. Экспериментов никаких не проводили. В том и необходимости особенной не было. Да и не до того мне тогда было. Одно только и волновало – как бы забросить свою удочку как можно лучше, и как бы поймать хоть одну рыбку. Пусть даже самую маленькую! Но только бы самому поймать!..

Как ни странно, но забрасывать удочку я научился с первого раза. Даже самому не верилось, что я вот так залихватски и, что самое важное, тихо, без всплеска, могу забросить удочку. Даже поплавком не слишком сильно по воде шлепнул. Это мне настолько понравилось, что я тут же вытащил удочку из воды и снова ее забросил. Потом - еще и еще раз. Чтобы потренироваться. Получалось совсем неплохо. Как у настоящего рыболова. Так я тогда считал.

Научившись забрасывать удочку, я сосредоточил свое внимание на поплавке – обычном гусином перышке, которое даже покрашено не было.

Недолго он и подпрыгивал на небольшой волне. Совсем неожиданно для меня что-то слегка дернуло его, чуть ли полностью утащив под воду. Потом мое перышко будто побежало куда-то по поверхности воды, все больше пригибаясь к воде и быстро-быстро направляясь к камышам.

Меня даже чуть передернуло от неожиданности. Ведь крючка у Саши больше нет! А какая-то рыба хочет увести его в камыш. Мне ведь ни за что не вытащить свой крючок оттуда! А если крючок оторвется, то рыбу ловить мне уже будет нечем…

Что было сил, я дернул на себя свою удочку. Испуганный карась, а это был именно он, так нагло выдернутый из его родной стихии, описав широченную дугу под тучкой, шлепнулся на пляжный песок. Там он мелко-мелко затрепетал и несколько раз подпрыгнул. Наверное, он проклинал свою жадность к червяку, который так по-злодейски обманул его.

Я еще никогда так не радовался, как в тот раз. Я готов был танцевать возле этого, первого в моей жизни, карасика. Тем более, что и карась был хорошим - на ладонь. А это тогда было чуть ли не самой высокой мерой нашего детства. По крайней мере, по отношению к размерам рыбы.

- Саша! Я поймал карася, - закричал я на все озеро. Закричал так, что переполошил всех ворон, сидевших на высоких соснах на другом берегу. Они испуганно сорвались со своих гнезд и, сердито каркая, разлетелись во все стороны, высматривая из поднебесья возмутителя своего спокойствия.
- Поймал, значит, молодец, - тихо промолвил брат. - Только не кричи так, а то всю рыбу распугаешь. Я уже троих поймал, но не трезвоню об этом на весь белый свет.
-
Хорошо ему было так говорить! Он сколько этих карасей уже переловил. А у меня-то он – первый! Я вовсе не стыдился за учиненный мною переполох. Разве мог тогда Саша понять, что это я! именно я, а не кто-то другой, поймал своего первого в жизни карася!

Я осторожно, но с чрезвычайным удовлетворением взял в руки свою первую в жизни и такую желанную добычу. Сняв свою Золотую рыбку с крючка, опустил ее в полиэтиленовый кулек с водой. Пусть поплавает! Я его сам домой понесу. Чтобы маме показать! Даже в том случае, если этот карась будет единственным!

Всего два карася поймал я в тот день. Но мне вовсе не казалось, что это мало. Они даже были чуть больше, чем у Саши. Подумаешь, какие-то два десятка маленьких карасиков на дне мешочка! Мои - вон какие большие! Плавают себе в кульке с водой и большими глазами на новый для них мир смотрят.

Конечно, я тогда и представления не имел о таком явлении, как оптический обман, который создавался от двойного преломления солнечных лучей через сам кулек, да еще и через воду, которая в нем была. Именно потому мои караси казались куда большими, чем они были на самом деле. А Саша тихо подсмеивался надо мной, но тоже был рад моему первому в жизни рыбацкому успеху.

А уже на следующий день, не предупредив никого из домашних, я гордо вышагивал на свое озеро в компании таких как и я сам пацанов-шестилеток. По дороге я увлеченно рассказывая им о волшебном озере и о карасях, которые в нем водятся. Хотя и влетело мне тогда дома по первое число, но право на хоть какую-то самостоятельность я таки сумел себе отвоевать. После того случая мы уже чуть ли не через день ходили на это озеро, постепенно постигая маленькие частички его тайн.

Как же тешили тогда юные рыбацкие сердца тамошние караси! Небольшие, граммов по 70-100, они словно в очередь становились к нашим крючкам. Они клевали, клевали и клевали, пока солнце не взбиралось к своей верхней точке на своей небесной дороге. И только в обеденную пору караси переставати интересоваться нашими насадками. Тогда мы шли купаться, после чего, безмерно гордые своими уловами, уверенно шагали домой.

Лет пять мы ходили рыбачить только на это озеро. Изучили его досконально. Знали все прибрежные тропы и заливчики. Разведали, в каких местах и когда лучше клюет. Потому в любое время дня могли наловить там карасей. Даже в обеденное время, когда солнце было особенно жарким, а тень от камышей самой желанной. Тогда мы залезали прямо в гущу камыша и вырезали его стебли на глубине, поки достигала рука. Уже через десять-пятнадцать минут растревоженные нами карасики снова возвращались в благодатную тень подводного леса. Они сразу же начинали безотказно клевать в устроенных нами окошках, стараясь утащить наши поплавки в камышовые крепи.

В камышах мы ловили совсем маленькими, в полтора метра, лещиновыми удочками. Как же изгибали эти прутики наши караси! Особенно, если попадался карась больше ладони. А в камышах это случалось нередко. Бывало, что и крючки отрывали, и с поплавками нашими в озерных глубинах гуляли.

Весной, как только сходили снег и лед, мы ловили карасей в заливе, в густых кустах ивняка. Здесь было мелко. Не более тридцати сантиметров. Вода там прогревалась гораздо быстрее, чем на озерных глубинах. Именно сюда и собирались караси чуть ли не со всего озера. Здесь мы их и ждали, предварительно подготовив места ловли и вырезав ветки, мешавшие забрасывать удочки. Тогда, весной, и карась клевал куда больший. До полкило попадался. Но справиться тогда с такими великанами нам удавалось редко. Зато как гордились мы своим успехом, когда такого «поросеночка» удавалось принести домой!

Интересным было и то, что вместе с карасями на мели плавали небольшие болотные черепахи. Как и караси, они тоже любили полакомиться нашими червяками. Потому, время от времени, нам приходилось иметь с ними дело.

Пойманная на удочку, черепаха вдали от берега почти не упиралась. Она противостояла нам только своим весом. Но под самым берегом, уже по-настоящему испугавшись, она изо всех сил старалась увернуться от поймавшего ее крючка. Не обращая внимания на боль, черепаха бросалась во все стороны и выделывала такие кульбиты, что на такое стоило посмотреть. Особенно, если ты сам держишь эту черепаху на удочке. И потому самой неудачной рыбалкой для нас тогда считалась та, когда не удавалось подцепить хотя бы одну черепаху.

Черепах мы потом выпускали на волю. Мы ведь даже не знали о том, что где-то их используют в пищу. С нас вполне хватало того, что они сполна тешили сердца юных рыболовов.

При возвращении домой мы обязательно заглядывали на Малое Закладское озеро. Но вовсе не для того, чтобы еще и там порыбачить. Этот водоем мы тоже хорошо изучили. Даже специально туда на рыбалку ходили. Но там не было камышей. И озеро это нам было не так интересно.

Туда мы ходили для того, чтобы посмотреть на еще одно чудо, которое когда-то украшало имение вельможного графа Скарбека и которое осталось в наследство нам, сегодняшним поколениям, ставшее ярким примером того, как человеку можно и нужно украшать свою жизнь. Речь идет о тюльпановом дерево. Насколько мне известно, таких только два на Львовщине и не намного больше по всей Украине. Разве что в Крыму, в знаменитом Никитинском ботаническом саду?..

Дело в том, что расположенный рядом с нашим городком Заклад когда-то был имением польского графа Скарбека. В этом имении был большой лесопарк, в котором по велению графа было построено огромное строение. Оно представляло собой большой графский замок. Но использовалось хозяином как охотничий домик или, вполне может быть, как место для летнего отдыха. По крайней мере, граф там не жил постоянно. Только время от времени наведывался в свои владения.

Это трехэтажное, а по бокам – четырехэтажное строение, имеет метров сто в длину и до двадцати метров в ширину. Замок всегда вызывал наше восхищение своим величием и монументальностью. Плохо было только то, что в годы советской власти такое красивое место, место, где мог бы быть чудесный дом отдыха, превратили в психиатрическую больницу, а со временем еще и тюрьму особого режима в нем построили…

Но тогда мы о таком не думали. Тогда нас интересовало только реликтовое тюльпановое дерево. Особенно, когда оно цвело!

Вы когда-нибудь видели цветок тюльпанового дерева? Это настоящее чудо природы! В два-три раза крупнее наших садовых тюльпанов, он пламенел нежнейшими оттенками цветов, которые постепенно переходили от зеленого к красному. При этом довольно легко можно отличить не менее десятка оттенков каждого из цветов, что нас тогда особенно поражало.

Дерево довольно высокое. До нижних веток не менее семи метров. А чтобы обхватить ствол руками, то нам приходилось становиться втроем-вчетвером. Залезть на него не было никакой возможности. Да и гнали нас от него частенько. И потому мы, настоящие варвары, сбивали тюльпани палками. Часть цветов при этом, конечно же, приходила в негодность. Но ветки на дереве достаточно хрупкие и потому нам часто удавалось сбить веточку с неповрежденным цветком. А то и с двумя-тремя. Тогда это американское диво больше недели могло стоять в самой дорогой маминой вазе. Все соседи приходили им любоваться.

Но по мере нашего взросления и возмужания наше любимое озеро почему-то становилось все меньше и меньше. Уже через несколько лет оно не казалось нам таким огромным и загадочным. Со временем и рыба в нем стала совсем не та. Раки и черепахи вовсе исчезли. С годами это озеро нам стало неинтересно. Нас увлекли иные просторы. Другие озера и реки интересовали нас. Те, тайны которые еще предстояло открыть.

Потому мы перестали ходить на Закладское озеро. Уже давно-давно другие реки и озера стали местами наших рыбацких походов. Но в благодарной памяти моей навсегда останется это озеро, озеро с неприхотливыми карасями, ставшими первым классом моей рыбацкой науки.

club-fish.ru

Еще не так давно, лет сорок тому назад, возле нашей любимой речки было два небольших озерка со странным и не совсем понятным названием Выры. Обычно у нас, на Украине, вырами называют речные омуты, в которых обязательно должны быть водовороты. Обычно там есть возвратное течение, которое, вроде бы, засасывает на дно все то, что несет на себе река.

Никакого течения на Вырах, конечно же, не наблюдалось. Да и откуда оно могло там взяться – на небольших озерках болотного типа? Почти со всех сторон они были обрамлены плотными стенами камыша. Потому даже не всякий ветер мог достичь водного плеса и взбудоражить поверхность воды, внося хоть какое-то разнообразие в застывшую тишину Выров.

Поговаривали, что когда-то, давным-давно, в Вырах утонул извозчик. Вместе с парой лошадей и груженой телегой. И что на дне, мол, их так и не нашли. А еще говорили, что всплыли они все вместе уже в Днестре, в трех километрах от места происшествия. А туда, мол, они попали по подземной реке, связывающей Выры с Днестром.

Поверить в такие небылицы очень трудно. Но хоть как-то название озер они объясняли. А нам и того достаточно было. Выры, так Выры…

Скорее всего, эти небольшие водоемы образовались на месте карстовых впадин, которых немало в нашем районе. А название озер дано им в связи со значительной глубиной, доходившей до шести метров.

Но нас, рыбаков, не очень-то волновал вопрос происхождения названия озер. Скажешь, что был на Вырах, и все знают, где ты рыбачил.

Озерца эти были совсем маленькими и расположены они были совсем рядом. Метров пять-семь суши отделяло их одно от другого. Заросшие по северному и восточному берегу густыми крепями камыша, они открывали свои плеса только в нескольких местах на юго-западных берегах. Плес большего из озер был метров пятьдесят в диаметре. Но если не учитывать заболоченные берега и камышовые крепи, то оно было намного меньше. Водная поверхность другого озера в диаметре имело не более пятнадцати метров.

Для нас самым главным было то, что в Вырах ... водилась рыба. При том - рыба разная. И в достаточно большом количестве. Были там и щуки, спины которых, казалось, даже мхом заросли от старости. Водились могучие окуни, которые запросто могли оборвать леску диаметром 0,4 мм. В джунглях подводных лесов благоденствовали карпы, порой достигавшие метровой длины. Но редко кому удавалось такого поймать. Попав на крючок, карп упрямо и напористо утаскивал всю снасть в гущу камышей. Вывести его оттуда практически не было никакой возможности. Тогда самым лучшим результатом борьбы с местным гигантом был только оборванный крючок. А еще - приятные воспоминания о Царь-рыбе, которая соблазнилась на твою насадку, но которая так же легко и непринужденно расправилась с твоей удочкой.

Крупная рыба на Вырах безжалостно ломала наши удилища и обрывала лески. Катушек мы тогда еще не знали. Рыбу ловили обыкновенными удочками. Удилища у кого были бамбуковые, а у большинства из нас даже лещиновые.

Иногда кому-то из нас удавалось вытащить килограммового леща, карпа или щуку. А о большей рыбе мы даже не мечтали. Вернее, мечтать-то мечтали, но реально поймать не надеялись. Да и нужна ли нам тогда была большая рыба? Тащи ее потом домой, руки свои надрывая. Нет! Мы тогда предпочитали рыбу не слишком большую.

Впрочем, это я теперь такой умный. А тогда мы о таком просто не думали. Мир тогда нам казался прекрасным. Рыбешек по сто-триста грамм, которых мы обычно ловили, нам хватало. Да и матери нас всегда хвалили. Ведь и уху имели из чего приготовить, и поджарить всегда было что. А крупная? Так на то она и крупная, чтобы удочки наши громить.

А какие замечательные караси плавали в тех таинственный водах! И красные, и белые, они были круглыми, будто лещи, и упитанными, словно им пищу конвейером подавали. Поймаешь такого, закованного в бронзу или в червонное золото, красавца и насмотреться на него не можешь. А чтобы на сковородку положить, так маме на три-четыре части его разрезать приходилось. Вот какие караси там водились! Теперь такие редко попадаются. А о красных, так о тех мы теперь вовсе забыли. Одни только белые в наших реках и озерах остались.

Плотва и красноперка на триста грамм на Вырах ни у кого удивления не вызывали. До килограмма, а то и больше иногда попадались. Отличная рыбалка была тогда на Вырах!

Вот только на линей тамошних было какое-то табу наложено. Хотя их там было немало. Это было единственное место в нашем районе, где линь славился своей «классической» поклевкой. Поклевкой, которая выводила рыболова из себя. Очень редко хоть кому-то удавалось поймать там этого увальня. Так рассказывали. Но при нас это не удавалось никому.

Когда линь подходил к насадке и начинал пробовать ее на вкус своими мясистыми губами, то гораздо проще было разок-другой хлестнуть по воде удилищем и отогнать этого флегматика, чем пытаться поймать его. Уж лучше пусть он уплывает в свои подводные леса и уступит место у крючка более сговорчивым карасям и плотве.

Как-то одним летом мы с отцом на протяжение целого месяца рыбачили на Вырах. Как это ни странно, но каждый день! с нами происходила одна и та же история.

На большем из этих озер был небольшой заливчик, который метров на шесть вдавался в берег. Его ширина не превышала десяти метров. А вот глубина его резко отличалась от глубин самого озера. Там она не превышала шестидесяти сантиметров.

Во многих местах этот заливчик был покрыт водной растительностью. В нем всегда была намного теплее, чем там, на глубине. В заливчике, по-видимому, водилось довольно много самой разнообразной водной живности. Все это вместе взятое и привлекало к себе чуть ли не все рыбье поголовье озера. На поверхности залива плавали целые острова ряски, которая резко ограничивала поле зрения самой рыбы. Она нас не всегда видела, и потому мы не раз имели возможность довольно удачно там порыбачить. Некоторые рыболовы утверждали, что именно там и линей время от времени вытаскивали.

Тем летом в мелкий залив повадились греться под жарким солнцем карпы. Вполне возможно, что у них там были и какие-то другие дела и заботы, но каждое утро мы имели возможность повстречаться хотя бы с одним из них.

Первым на карпа попал я. В других местах рыба в тот день почему-то не клевала. Вот и решил я на этот залив пойти. Забросил одну свою удочку, и только намерился пойти за другой, как мой поплавок, слегка наклонился и медленно-медленно, но вполне уверенно поплыл к ближайшим камышам.

После подсечки на поверхность воды будто бы нехотя всплыл довольно большой карп. Килограмм пять-шесть, никак не меньше. Увидев меня, он медленно развернулся, хлестнул хвостом по воде изо всех сил и поплыл по своим рыбьим делам, оставив себе на память мой крючок.

Через день я снова приехал на Выры и сразу же забросил удочку на то же самое место. Туда, где в прошлый раз мне клюнул карп.

И что бы вы думали?.. Он снова мне клюнул. Мне тогда показалось, что изо рта его именно мой крючок торчал. Но, может, только показалось. Фактом остается только то, что карп осуществил аналогичный маневр и точно так же исчез в таинственной глубине с моим крючком.

И в первый, и во второй раз я рассказал отцу о красавце-карпе. Ему, во сто бы то ни стало, захотелось поймать его.

Рыбалкой отец мой занялся только после выхода на пенсию. Как и все старшие люди в те времена, значительное внимание он уделял мощности своих снастей. У него было всего две удочки. Но ими и лошадь можно было бы удержать. Не то, что какого-то там карпа.

Я, тогда еще шестиклассник, всегда старался ловить рыбу легкими бамбуковыми или лещиновыми удилищами и использовал при этом леску не толще 0,25 мм. А отец мой ловил рыбу тяжелыми лещиновыми удилищами с леской диаметром 0,4 мм. Как ни странно, но и он иногда этими удочками ловил рыбу.

Но и его леска не удержала вырского карпа. Оборвал он ее. Вместе с грузилом оборвал.

После отцовской неудачи мы стали через день ездить на Выры. В один день отец едет, а я его дома дожидаюсь. А на следующий день я сам еду.

Вот так мы и ездили, день в день, на протяжение всего июня месяца. И у каждого из нас каждое утро, с завидным постоянством, случалась одна и та же история. То я отца дома спрашиваю:

- Ну, что, клевал?
- Клевал! - отвечает.
- Оборвал?
- Оборвал!

И рукой взмахнет от досады.

А на следующий день уже отец мне:

- Ну, что, клевал?
- Клевал.
- Оборвал?
- Оборвал, - отвечаю я и точно так же махаю рукой, будто дань отдавая нашему необычному ритуалу.

Только в июле карп нас мучить перестал. Не клевал больше. Может, посчитал, что крючков наших ему вполне достаточно для коллекции?..

Конечно, было бы слишком наивно считать, что клевал нам один и тот же карп. Быстрее всего, что каждый раз там был другой. Может, на протяжение месяца какой-то из них два-три раза таким образом и подшутил над нами. Ничего утверждать не могу. Хотя бы потому, что ни один из пойманных мною карпов ни одной тайны своего рода мне не открыл.

После поклевки карпа мы отправлялись ловить плотву, карасей и окуней. Иногда удавалось подцепить красавицу-красноперку. А местные карпы тогда были не нашей рыбой. Я думал, что когда вырасту, то обязательно добуду хотя бы одного из них. Но – не судьба. Засыпали наши Выры, сравняв их с землей. Теперь на их месте пастбище. Пастбище, на котором даже в самый урожайный год скотине съесть нечего…

club-fish.ru

Этот вопрос можно было бы считать не более, чем риторическим. Да! Несомненно, что подавляющее большинство рыбьего поголовья шума-таки не переносит. Большинство рыб старается отойти как можно дальше от любого его источника. Но есть и такие представители ихтиофауны, которые на шум или почти не обращают внимания, или он даже привлекает их. Хотя бы в некоторой степени.

Еще во времена моего детства мы с друзьями довольно часто наведывались на небольшую речушку. Мы ее тогда хорошо знали. Чуть ли не от истоков и до самого места впадения в реку Днестр. Какой чарующей и живописной была она тогда!

Она и сто метров не могла пробежать прямо. Постоянно извиваясь, словно в поисках чего-то своего, таинственного, то в одну, то другую сторону, она радовала глаза своими многочисленными плесами и быстрым течением на узких участках русла. В отдельных местах ее берега были густо заросшими камышами. А над некоторыми плесами сгибались до самой воды кудрявые плакучие ивы, купающие свои ветви-косы в прозрачных струях чрезвычайно чистой воды.

Из леса на правом берегу в зеркало этих таинственных вод засматривались могучие дубы, светлые ясени и красавцы-клены. Кусты калины так трепетно любовались своей красотой, отраженной ее светлыми водами, что и в самом деле с каждым днем становились все пышнее и красивее. Левый берег с любовью глядел на речку своим луговым разнотравьем, которое постоянно колыхалось под легкими дуновениями летнего ветерка и неистово вызванивало непрерывными песнями неутомимым скрипачей-кузнечиков.

А какой чистой была тогда вода в нашей речке! Такой пронзительной чистоты бегущей воды мне никогда больше видеть не приходилось. На шестиметровой глубине, на ямах, можно было рассмотреть каждую травинку, которая, покоряясь воле течения, стелилась над заиленным дном. Только неуловимые тени огромных рыбин изредка удавалось рассмотреть в этой глубине. Так умело живущие в речке рыбы пользовались своей защитной раскраской, хоронясь от возможных опасностей в зарослях травы, многочисленных корягах и в неровностях речного дна.

В те времена мы, неугомонные мальчишки, почему-то обычно охотились за окунями и плотвой. Хотя и другой рыбы в речке было немало, нам почему-то хотелось перехитрить именно этого полосатого разбойника и красавицу-плотвичку. Почему? До сих пор не знаю. Хотелось, и все тут! Может потому, что не нам приходилось тех окуней чистить? Возможно, все это было на подсознательном уровне, когда какое-то интуитивное влечение понуждало нас ловить именно осторожную плотву. А вечно жадный к подброшенному ему червяку окунь попадался на наши крючки только случайно. Вполне может быть, что и какая-то договоренность между нами тогда была. Не помню. Но, как бы то ни было, в первую очередь мы старались поймать именно эту рыбу.

Если с утра удавалось поймать десяток-другой плотвичек, то рыбалка считалась удачной. Тем более, что плотва в речке попадалась немалая. До полутора килограммов. Но я покривил бы душой, если бы сказал, что мы ловили именно такую. Нет, конечно. Такая была только нашей мечтой. Красивой, светлой детской мечтой. Но не более того. Самые большие наши плотвички весили, от силы, граммов по триста. Но и таким мы были несказанно рады.

Но так как нам очень-очень хотелось воплотить свою мечту в жизнь и превратить ее в настоящую реальность, то, возможно, именно потому мы и старались поймать эту Царь-рыбу, мечту наших детских снов и грез.

Плотва водилась в крепких зарослях водной растительности. Там она и пищу себе находила, и от многочисленных щук и окуней пряталась. Но далеко не везде можно было ее поймать. Ведь именно чрезвычайная чистота и прозрачность воды и содействовала тому, что почти всегда рыба имела возможность увидеть нас намного раньше, чем мы могли подбросить ей своего червячка. В рыбацких университетах мы тогда еще не учились, и маскироваться не умели. Да и не считали это нужным. Неофиты, которыми были чуть ли не все мы в детстве.

Может именно потому нам и кажется наше детство таким прелестным? Ведь тогда мы были совсем бесхитростными и смотрели на все вокруг широко открытыми глазами. Видели именно то, что видели. И никакого тайного смысла во всем увиденном не искали.

Вот так мы и бродили тогда - от одного плеса до следующего, забрасывая свои удочки в каждую прогалину между водорослями. Время от времени мы вытаскивали из воды то разбойника-окуня, то свою маленькую мечту - плотвичку.

Как сейчас помню, больше двух рыбин с одного места нам тогда поймать не удавалось. Потому и побродить по берегу приходилось немало. Но зато и рыбы тоже ловили довольно много. Ведь в речке ее тогда было – немеряно. И как ни хитра она была, кушать ей все же хотелось. Потому довольно часто охотничий инстинкт преобладал у нее над инстинктом самосохранения. Не всем же рыбам быть премудрыми пескарями! Чаще всего они были куда проще.

Наловив окуней и плотвы, мы отправлялись домой – то ли на автобусе, то ли велосипедах, что случалось довольно редко из-за мобильности самой рыбалки, а то и вообще пешком. Что там каких-то шесть километров для пары тренированных детских ног? Особенно, если таких пар – несколько.

Но иногда случалось, что плотва в речке почему-то привередничала. Она не проявляла никакого желания интересоваться нашими наживками. В такие дни ее апатия и вредность почему-то передавалась и окуням. Тогда мы совсем не имели чем похвастаться друг перед другом. При этом несколько рыбок у кого-то из более удачливых удильщиков ко вниманию не принимались.

У нас даже шутка тогда такая была: если не клюет рыба, то идем ловить карасей. Поверьте, что шутка эта вовсе не от пренебрежения к карасиному племени. Просто, для нас тогда наловить карасей в нашей речке было проще простого. "Ноу проблем", как теперь говорят...

А если рыба давалась слишком легко, то и ловить ее было совсем неинтересно. О карасях мы тогда помнили только как о запасном варианте, руководствуясь старым, как мир, принципом, что на безрыбье - и карась рыба.

Конечно, мы тогда и сами хорошо понимали, что это не совсем красиво по отношению к этому представителю карповых рыб. Но что мы могли поделать? Ведь мы на речку ходили за плотвой и окунями, а вовсе не за карасями. Их мы и куда ближе от дома наловить могли. Но детство тем и интересно, тем и памятно для всех нас, что у него свои законы, законы, далеко не всегда приемлемые для мира взрослых людей. Наши поступки в детские годы иногда бывают настолько непредсказуемыми, что каждый из нас мог устроить такую штуку, которой до сих пор удивляешься. Тем более, когда такое бывало в компании.

Как бы там ни было, но карасей на речке мы тогда ловили только в крайнем случае. Если до обеда мешочки наши оставались пустыми.

Дело в том, что при ловле карася не было никакой необходимости в чем-то хитрить, прятаться за кустами, или использовать модные теперь приманки. Достаточно было в самом широком месте речки зайти в воду по колени, а то и глубже, и забросить свою удочку в любое окошко между водорослями. Хотя и солнце стояло высоко над головой, и вся другая рыба давно уже отдыхала в благодатной тени подводных лесов, караси в это время клевали безотказно. И не такие уж маленькие караси! По двести-триста грамм! Какой-то час-полтора постоял в теплой воде и щедро пополнил свой мизерный утренний улов двумя-тремя десятками отборных карасей.

На плес возле самой деревни мы заглядывали не так уж часто. Хотя и там была хороша карасиная рыбалка. Куда больше нас манил к себе пляж в километре ниже по течению. Именно там, как это ни странно, в каких-то пяти-семи метрах от вечно галдящих и поднимающих брызги до поднебесья купальщиков лучше всего клевали дневные, как мы их тогда называли, караси.

Шум, гомон, крики, постоянное плескание десятков детей и взрослых - и отличный клев карасей при таких, казалось бы, непривычных и неблагоприятных для рыбы условиях. При этом, караси на пляже попадались значительно крупнее тех, которых нам приходилось ловить в куда более тихих местах.

Вспоминается мне еще один случай. Уже из моей взрослой жизни. Рыбачил я тогда в одном из прудов. Карасей наловил немало, а вот карп в тот день почему-то мне ни разу и не клюнул. Это было очень странно, так как карпов в пруду было довольно много и они никогда не отказывались от кусочка картошки или сдобренного чем-то пахучим хлеба. А тут – будто забастовку устроили. Обеденная пора уже наступила, а у меня – ни поклевки. В то же время возле самого водозаборника карпы плескались довольно часто. Словно дразнились со мной.

Подошел я тогда к этому водозаборнику, который был метрах в пятнадцати от берега, на глубине. Удочки тогда у меня без катушек были. До карпов не доброшу, хоть плач. А на более мелкое место он выходить не желает.
Не долго думая, я раздеваюсь и лезу в воду, к карпам поближе. Было начало сентября, но вода еще была достаточно теплой. Но ведь глубоко! На цыпочки стаю, а воды – до самого подбородка. А нужно ведь удилище в дно воткнуть. Чтобы оно, в случае поклевки, смогло сработать, как амортизатор, и за счет своей гибкости подсечь рыбу. Такими самоловами мы тогда практиковали ловлю карпа. Особенно, если на ночь удочки оставляли.

Чуть ли не на плаву воткнул я таки тогда свое удилище в довольно твердое дно. Нырять-то не хотелось, чтобы голову не намочить. Не лето ведь! Короче говоря, наболтался я тогда в воде порядочно. Думал, что всю рыбу разогнал, кто знает куда. Но не успел я те полтора десятка метров до берега преодолеть, как мое удилище изо всех сил хлестнуло по воде, сигнализируя о наличие рыбы на крючке.

Не очень-то заботясь о поддержании тишины, я быстро поплыл к удочке и, не вытаскивая ее из дна, прямо за леску начал водить карпа. Не долго и водил. Уже через пару минут подвел его к себе и крепко прижал к груди. Этот уже мой! Но, вполне возможно, что не сам он тут гулял? И верится, и не верится в то. Ведь и сам нашумел достаточно, да и карп на удочке побуянил на славу. Но вышел на берег, посадил пойманного карпа в садок, взял кусочек картошки и снова полез в воду. Чтобы еще раз зарядить свою снасть.

И что бы вы думали? Следующая поклевка тоже не заставила себя долго ждать. Я только на берег успел выйти. В этот раз я уже захватил с собой картошку и, держа ее во рту, полез в воду воевать со вторым карпом. Взял и этого, килограммового, как и первого. Опять прижал его к груди, нацепил на крючок картошку и снова побрел к берегу.

Хотите - верьте, хотите - нет. Это уже ваше дело. Но далеко не все рыбаки - вруны. Я тоже к тем, немногим, кто пофантазировать и прихвастнуть любит, не отношусь. Третий карп тоже клюнул, как только я на берег вышел. Будто специально ждал, чтобы я отошел подальше. Этот был намного больше своих предшественников. За ту минуту, пока я до него добирался, он так смолотил воду моим удилищем, что распугал всю рыбу на десятки метров вокруг. И сам с крючка сошел.

После того я еще с полчаса ожидал поклевку. Но так ее и не дождался. Но ведь трижды подряд карпы мне клевали! А шума с моей стороны в то время было куда больше, чем тишины. Да и первые два на удочке моей побуянили достаточно. И тишины они при этом не соблюдали. Шумели – сколько хотели. Вот вам и осторожный карп! Только третий сумел за собой всю стаю увести.

А сколько раз многим из нас приходилось наблюдать за боем окуня или судака, когда стая хищников загоняет малька под самый берег! Ой, не прислушивается тогда к тишине ни окунь, ни судак! В таких случаях иногда даже удилищем по воде впопыхах ударишь, а хищник на то – ноль внимания. Его в такие минуты даже палкой от добычи не отгонишь. Клюет он тогда – за милую душу. Хотя и видит тебя, и слышит.

Вот и поверь после этого, что рыба шума боится! Может, и боится. Только не вся. И не всегда.

club-fish.ru

Это случилось в далеком уже 1975 году. Зима в тот год очень теплой была. 22 февраля, в день нашей с супругой свадьбы, днем было двадцать градусов тепла. Полностью аномальная зима тогда была. На моей памяти – только одна такая.

В тот год мы почти целую зиму ловили карася и небольшого карпика на Днестре, в месте впадения в него одного из притоков. Как сейчас помню, мой будущий тесть тогда еще 19 января несколько штук опят в кустах, на берегу Днестра нашел. Настоящих осенних опят. В январе! Снег тогда выпал только в конце февраля и лежал почти до конца марта. Зима таки свое взяла. А вот в январе и феврале для нас был настоящий праздник рыбалки по открытой воде.

Я тогда еще в университете учился. Потому и рыбалка для меня была только в воскресение. А в понедельник я с утра целовал молодую жену и уезжал во Львов, до субботы.

Именно на нашей свадьбе я и рассказал брату о нашей рыбалке. Без всякой задней мысли рассказал. Просто о некоторых фактах из нашей рыбацкой жизни поведал. А ему тот рассказ в душу запал. Вот он во вторник и приехал к нам с целью порыбачить на указанном мной месте. Взял мои удочки, сел на велосипед, и поехал свою рыбацкую удачу испытать. У него, на речке Стрый, тогда почему-то рыба не шла.

Как ему тогда там ловилось, я только гораздо позже узнал. Но не в том дело. Дело в карасе, который оказался очень живучим.

В следующую субботу, уже вечером, жена мне и говорит:

- Я и забыла тебе сказать... Саша во вторник приезжал, и с твоими удочками куда-то на рыбалку ездил. Даже о рыбе какой-то что-то говорил. Он удочки и рюкзак твой где-то в сарае оставил...

«Ой! Там же, наверное, до сих пор рыба лежит. Уже и запарилась давно» - подумал я и пошел глянуть на свой рюкзак.

Как в воду смотрел. В рюкзаке был мой садок, наполовину забитый карасями и небольшими карпиками.

Это было сразу же после свадьбы. В сарай были снесены многие вещи, которые надо было на время вынести из дома. Именно в этом бедламе я и нашел свой рюкзак. А в нем – и садок с рыбой. Килограмма три рыбы там тогда было. К сожалению, именно «было», так как об этой рыбе можно было говорить только в прошедшем времени.

Рыбы, конечно же, было жалко. Жалко потому, что она была загублена без никакой пользы. Будто ее из речки прямо на берег просто так выбросили. За ненадобностью.

Ночью тогда слегка подмораживало. Потому и рыба еще не успела приобрести тот специфический запах, который присущ снулой рыбе. Решил я ее собаке отдать. Но мой Рекс от такого угощения почему-то отвернулся. Не пожелал он есть снулую рыбу. Побрезговал.

Но каковым было мое удивление, когда среди трех десятков недвижимых рыб вдруг слегка шевельнул хвостом один из карасей!..
Я тогда глазам своим не поверил. Как? Пролежать в рюкзаке четверо суток и живым остаться?!.

Я быстро схватил карася и побежал в дом, чтобы пустить его в воду. Налил почти полный тазик и пустил туда исстрадавшегося карася.

Попав в воду, карась несколько раз глотнул дарящей жизнь воды и как-то неуверенно взмахнул хвостом. Он был настолько обессилен, что беспомощно лежал на боку и не мог даже перевернуться и занять вертикальное положение. Так мы его и оставили. Только время от времени подходили посмотреть на этого настоящего мученика подводного царства.

Вся другая рыба на воду уже не реагировала. Что, впрочем, и не удивительно.

Часа через два карась немного ожил и начал жадно хватать ртом воду. Так он пытался возобновить утраченные жизненные силы. Хотя он все еще был очень вялым, но его тяга к жизни явно побеждала. Карась стал осваивать новый для него водоем. Мы все удивлялись такой живучести этой небольшой, граммов на 100, рыбки. Удивлялись, и искренне желали ему победы.

На утро мой карась уже настолько ожил, что и поймать его было трудновато. Все время увертывался из-под руки. Когда мой тесть зашел за мной, чтобы ехать на рыбалку, я все еще сидел над тазиком и наблюдал за карасем. Тесть никак не хотел верить, что карась этот выжил, пробыв без воды четверо суток. Поверил только тогда, когда я впервые в своей рыбацкой практике взял рыбу из дому и повез ее на речку. А там я выпустил ее в воду. Плыви, карась! Плыви, живи и радуйся жизни! А на удочку больше не попадайся!

Почти сорок лет прошло с тех пор. Я до сих пор не знаю, сколько может прожить карась. Специально не интересовался этим вопросом. Чтобы не разочароваться. Хочется верить, что он до сих пор плавает в водах нашей реки. Плавает, и рассказывает рыбьей молоди о том, ужасном и неприветливом для него мире, в котором ему однажды пришлось побывать. О мире, из которого он так неожиданно и счастливо для него самого вернулся в родную речку.

club-fish.ru

Речушка Бредница совсем маленькая. В ней, от силы, километров десять. А то и меньше. Такую водную артерию даже тоненькой голубой ниточкой на географической карте не обозначишь. Но это вовсе не значит, что таким мизерным водотоком пренебрегать можно. Ведь она, как и все подобные ей речушки, играет свою роль в природе. И немаловажную, скажу я вам, роль. Именно они, эти маленькие речки, регулируют водный режим расположенных на их берегах полей и лугов. В них скатываются излишки воды при дождях. В засушливую пору речная вода поддерживает уровень грунтовых вод, отдавая живительную влагу корням растений. А увлажненный воздух над речкой? Особенно, если невдалеке нет более крупных водоемов. Это же для всего живого – благо.

Совсем узкая наша Бредница. От двух до трех метров в ширину. Чем-то она очень похожа на обычный ручей. Мы только по привычке называем ее речкой. А называем так еще и потому, что само слово «ручей» всегда ассоциируется с чем-то уж очень маленьким, с крошечным водным потоком, где пьяной жабе по колени и в котором кроме вездесущих пескарей ничего и не увидишь.

А наша Бредница – речка рыбная. Если бы не жадность браконьеров, процеживающих ее от весны и до поздней осени, и горе-хозяйственников, протравливающих воды расположенных на ее берегах прудов, то эта речушка была бы настоящим рыбным Эльдорадо. А так...

Но когда весенние или летние наводнения гонят по Днестру грязную воду, тогда на Бреднице начинается настоящий рыбацкий праздник. Спасаясь от загрязнения, сюда, на чистую воду, заплывают тогда из Днестра и карп, и карась, и плотва с окунем. В такие дни многочисленные рыболовы приезжают на берега этой маленькой речушки и почти всегда остаются довольными своими уловами.

Правда, и речушку эту в такие дни маленькой не назовешь. Вода в ней поднимается метра на два, а ширина достигает десяти, а то и двадцати метров. Есть где посидеть рыбаку. Посидеть, и рыбку к своим крючкам привадить. Во времена нашего детства сюда заходила такая рыба, что никакая снасть удержать ее не могла. Сазаны даже пудовые встречались. Хоть несколько секунд подержал такого гиганта на натянутой как струна леске, и на всю жизнь запомнишь. А держать не один раз приходилось. Потому и люблю я эту речушку.

Но когда паводковые воды спадают, днестровская рыба оставляет эти чистые струи и клевать начинает только мелкий карась и плотвичка с верховодкой. Рыбаки, желающие побороться с большой и сильной рыбой, опять возвращаются на Днестр. А Бредница снова остается лишенной их внимания. До следующего паводка.

Сейчас Бредница на территории нашего района полностью зарегулирована дамбами. Русло ее стало прямым, будто под шнур отбито. Не речка даже, а какая-то сточная канава, по которой бежит вода. Давно уже нет на речушке ее чарующих петель и плес, где особенно любили посидеть рыбаки в небезосновательном ожидании поклевки настоящей рыбы. Ведь и ямы глубокие там были, и рыба в них водилась разная. А теперь порядочной рыбе здесь и задержаться негде.

Но речка не была бы речкой, если бы она не пыталась сама себя творить. Творить, как отдельную, самостоятельную единицу природной среды, которую мы, люди, называем жизненным пространством. Хотя русло у нашей речушки теперь прямое, но все же это не обычная канава с голыми неприветливыми берегами. Почти всюду от берегов она заросла камышом и осокой, а в нижнем ее течении в ее чистые воды засматриваются плакучие ивы.

Где осока или ива пытаются залезть в воду, там, чуть ниже по течению, обязательно образовывается ямка, в которой начинает собираться рыба. С годами эти ямки расширяются и углубляются. Как бы в воспоминание о былой рыбной славе речки сюда начинает заходить днестровская рыба. И эта рыба уже не спешить возвращаться в большую реку. Ей нравится новая среда обитания и потому она остается здесь надолго. А иногда и навсегда.

Наша Бредница интересна еще и тем, что, сколько я ее помню, время от времени в ней происходит какая-то природная сортировка рыбы. Я нигде больше такой речки не встречал. Нельзя сказать, что в отдельные годы в ней водится только один какой-то вид представителей нашей ихтиофауны. Рыба, она и в Африке рыба. Ходит, где вздумает, и гуляет там, где сама пожелает.

На моей памяти речка трижды пережила настоящее нашествие ершей. Даже на хлебные насадки клевали эти живые колючки. Рыбаки просто сбегали с речки, оставляя свои надежды поймать в ней хоть что-то стоящее. Какое может быть удовольствие, если на одну белую рыбка выпадает 15-20 поклевок ерша? Такое надругательство над собой редкий рыболов вынести может! Даже тот, который очень любит свою речушку.

Но мы, мальчишки, и ершам были рады. Ведь это такая школа!

Как сейчас помню, однажды, в обеденную пору, когда порядочная рыба прячется в благодатную тень травянистых зарослей и становиться абсолютно безразличной к любым насадкам, я поймал не менее пяти десятков ершей, после чего мне клюнул карпик на полкило. Ему я, конечно, обрадовался. Но и очень удивился. Как это ерши позволили этому увальню быстрее их к червяку подскочить?

Ерши на Бреднице клевали весь световой день. Вопреки устоявшемуся мнению, что ерш – рыба ночная, и что клюет он, в основном, только утром и вечером.

Но ерши, как появились, так и исчезли неведомо куда. Будто корова их языком слизала. Вот уж лет десять, как они на удочку не попадаются. Может, сами рыбаки его популяцию безжалостно уничтожили? Ведь почти всех, как самую сорную рыбу, на берег выбрасывали. Или была тому какая-то иная причина? Но по несколько лет подряд о ершах на Бреднице и слышно не было.

После ершей наступила эра пескарей. Эти, правда, не были такими настырными. По крайней мере, на хлебные насадки они не клевали. Потому и порыбачить можно было вполне спокойно. И карасей половить, и карпиков, и плотву.

Но бывали такие дни, когда карп с карасем или плотва с окунем вовсе не реагировали на наши попытки соблазнить их самыми разнообразными насадками. Тогда нас выручали пескари. Даже на махонький кусочек червя они клевали! Клевали верно, без обмана.

Пойманных пескарей мы бросали в металлические садки, в которых осуществлялся природный отбор: мелочь свободно уплывала из наших ловушек, а более крупные в садках оставались. Они были такими вкусными на сковородке, что редко какой рыболов мог от них отказаться. Да и школа ловли для нас была куда лучше, чем на ершах.

Эра пескарей длилась года два-три. После нее настали щучьи времена. Вот когда мы имели возможность сполна отвести душу! Щучки клевали небольшие. Граммов по триста-четыреста. Редко какая из них до полкило дотягивала.

Но зато как они клевали! Достаточно было поплавку проплыть по течению два-три метра, как из травянистой засады на нацепленного на крючок малька бросалась щучка, которая уверенно тянула за собой всю снасть. Которая более хитрая или сноровистая, та и крючок откусить успевала, оставляя рыбака с носом. А сама потом плавала среди своих подружек, хвастаясь добытым крючком, будто орденом.

Но далеко не все щучки были такими хитрыми. Немало их каждый день попадало в наши садки. Мы ведь тогда большими охотниками до щуки были. Она нам уроки настоящей рыбалки давала. Это именно с ней, зубастой и безжалостной, проходили мы первый курс нашего рыбацкого университета.

Целое лето и целую осень вылавливали в Бреднице щуку. Каждый рыболов штук по 20-30 домой уносил. А на следующий год ее не стало. Не сказать, что совсем не стало, но той массовости уже не было.

А через несколько лет, после очередной эры пескарей, снова щуки в Бредницу пожаловали.

Вот и скажите после всего этого: речка она или ручеек?..

А таких речушек (или ручейков?) у нас десятки, если не сотни, тысяч. Пусть уж ученые мужи классифицируют их по-своему. Лично я для себя уже давно определился: есть в водном потоке хотя бы два-три вида рыбы и ее там можно поймать на удочку, значит это речка. Или речушка, если хотите. А нет там рыбы, значит это не более, чем ручей. Определение, конечно, спорное, и у каждого из нас, рыбаков, оно может быть своим собственным. А право на свое собственное мнение имеет каждый из нас.

club-fish.ru

Дороже всего нам обходится наше упрямство. А если оно еще и на глупость помножено… Тогда уж хоть «Спасите!» кричи. Но вряд ли поможет. Ведь если человек упрям, то это – до гробовой доски. В спокойной обстановке он даже может понимать и различать все нюансы такого негативного качества своего характера. Но если ситуация хотя бы чуть-чуть выйдет из-под контроля, человек снова становится упрямым и неисправимым.

А наша самоуверенность? Да благодаря ей мы любую глупость совершить можем. Ведь мы – грамотные! Мы все умеем! Все знаем! Все свои университеты уже давно закончили… Потом нередко сами над собой и смеемся. Но лучше уж сами над собой, чем над нами будут смеяться другие.

Собрались мы как-то на одну дальнюю речку. Впервые туда собрались. До того времени никто из нас там не бывал – ни я сам, ни тесть мой, ни сосед-товарищ. Знали только, что рейсовый автобус Николаев-Колодрубы в половине пятого утра отправляется. Вот и ожидали мы его на промежуточной остановке, у магазина, где тогда торговал «Хозяюшка». Так в нашем городке называли продавца, который имел незаурядный талант к своему делу и который всех, особенно женщин, умел красиво и настойчиво уговаривать сделать покупку:

- Хозяюшка, возьмите вот это! Хозяюшка, вам именно этот товар очень-очень нужен!..

Стоим, значит, мы возле «Хозяюшки», и ждем автобуса. Еще совсем темно. Но рассвет уже не за горами. Мы уже жалеем о том, что на речку приедем слишком поздно. А пока места для рыбалки найдем. Пока ловить приловчимся…

Одно только радует и согревает нашу надежду на хорошую рыбалку. Это рассказы наших друзей и знакомых, которые так нахваливали эту речку как такое себе рыбное Эльдорадо, откуда еще никто без рыбы не возвращался.

Стоим, ждем. А тут и автобус подъезжает. Он сам возле нас остановился и водитель, гостеприимно открыв перед нами дверь, зазывает нас:

- Рыбаки! Садитесь! Быстрее на речку попадете.

Нам бы сесть, и не думать ни о чем. Ведь автобус ехал в необходимом нам направлении. Не свернул бы он в нужном месте налево, можно было выйти и подождать другой транспорт. Но нечистый над нами тогда подшутить решил. Захотелось моему тестю на трафарет посмотреть. Глянул, а там написано «Николаев-Повергов».

- Повергов какой-то… - проворчал он про себя, после чего махнул водителю рукой. – Езжай сам! Нам туда не надо!

Водитель нас уговаривать не стал. Не надо, так и не надо. Дверку закрыл, и поехал, куда ему рейсом предусмотрено. Мы, молодые, стоим, и ни о чем не спрашиваем. Если старший человек сказал, сто нам туда не надо, то мы и возражать не будем. Ему, наверное, видней. Ведь если нам в другую сторону, то зачем нам тот Повергов?..

Минут через пять слышим – бежит кто-то. Запыхавшись, подбегают к нам двое знакомых рыбаков.

- Хлопцы! Автобуса на Повергов еще не было?
- Был, - отвечаем. – Только что уехал.
- Эх, прозевали! А все через тебя, Колька! – набросился на друга один из них. – Тебе бы поспать только! – А вы почему не поехали? Неужели нас ждали?
- Не поехали, - отвечает мой тесть, - потому, что мы в Колодрубы собрались. На Верещицу. А тут, Повергов какой-то…
- Так почему же вы на автобус не сели? - все еще не понимая, переспрашивает нас Иван Николаевич. Наверное думал, что мы с ними только пошутили и что такой желанный для него автобус все же вот-вот подойдет.
- До говорю же тебе, что мы на Верещицу собрались! – уже начинает сердиться мой тесть.

Как же тогда ему досталось... Рыбаки были примерно одного возраста с моим тестем. Наверное, потому, не обращая внимания на нас, молодых, высказали ему немало такого, что не каждый и слушать пожелал бы. И в выражениях, конечно же, не стеснялись.

Оказывается, это только недавно маршрут автобуса был продлен. Его конечная остановка теперь была совсем рядом с нужной нам речкой. А мы, получается, сами себя наказали. Могли уже полдороги проехать…

- Ну, откуда я мог знать, что это за Повергов? – оправдывался мой тесть за свою оплошность. – Я ведь на той речке еще ни разу не был. Только приблизительно знаю, где это. Не слышал я о том Повергове!

- Ничего не поделаешь! – вздыхают опоздавшие рыболовы. – Придется теперь другой автобус дожидаться. А он только через два часа будет...

Но мы решили не ожидать. Снова мой тесть, как настоящий Иван Сусанин, нас с пути праведного совратил.

- Поедем, - говорит, - другим автобусом. Тем, что на Городок идет. А там, на перекрестке, сойдем и километра четыре пешком пройдемся. Все равно быстрее этих сонь на месте будем.

Так решили и поступить. Хотя мой тесть – фронтовик, и нога у него дважды ранена, но держится он еще молодцом. Насколько мне известно, четыре километра для него – не расстояние. А для нас, молодых, тем более.

Уже через несколько минут мы сидели в автобусе и ехали в сторону Городка. А не успевшие на нужный им автобус рыболовы почему-то не сели... Наверное, для них четыре километра – слишком длинная дорога.

И надо же такому случиться! Водитель уже этого, другого, автобуса, узнав, куда мы направляемся, тоже нам предложил:

- Поехали со мной. Возле самого Городка та же Верещица протекает. Рыбаков там много бывает. И рыба, говорят, есть. Там и порыбачите. И пешком так долго топать не надо. Правда, это чуть подальше от Днестра...

Но и на это предложение мы не согласились. Нам хотелось именно туда, в места, где хваленая всеми речка с Днестром сливается. Мы стремились в настоящую глубинку, от центральных дорог подальше.

Минут через пятнадцать мы уже были на перекрестке. И только каких-то четыре километра, как мы тогда думали, отделяло нас от нашей заветной цели. Но что такое четыре километра, если за последним километровым столбиком нас с нетерпением ожидает настоящий рыбный Клондайк? Ведь пока мы пройдем это расстояние, рыба как раз сумеет проснуться и очередь к нашим крючкам занять. Вот тогда мы ей покажем, этой рыбе... Отведем душу! На все сто оторвемся!

Первые четыре километра мы тогда прошли довольно быстро. Минут за сорок. Могли бы пройти намного быстрее, но тестю моему фронтовые раны о себе напомнили.

Следующие четыре километра мы одолели не менее, чем за час. Но только в Колодрубы пришли. Тесть мой уже нас не подбадривал. Виновато молчал и упрямо продолжал прихрамывать, собственными ногами измеряя пройденное расстояние.

А еще четыре километра мы чуть ли на четвереньках передвигались. Нам бы еще в Колодрубах на Днестре сесть. Но нас почему-то упорно тянуло на Верещицу. Даже уставший больше всех мой тесть на Днестр даже не глянул. Ведь он всего в двух километрах от нашего дома протекает. Что в нем интересного и, уж тем более, неожиданного?..

Уже у самого Повергова нас обогнал автобус, из окон которого над нами откровенно смеялись знакомые нам рыболовы. Те, с которыми мы виделись ранним утром. А также многие другие, которые в тот день решили поспать как можно дольше…

Не меньше двенадцати километров прошли мы тогда пешком. Но таки добрались до Верещицы. Где-то в половине восьмого утра. Солнце уже довольно высоко стояло. Рыба давно позавтракала. А пожелает ли она обедать?..

Пришли, наконец-то. Посмотрели. Вполне обычная речушка. Ничем не лучше, чем все другие малые реки нашего района. Вот только ивами куда больше заросла. Потому и удобных для рыбалки мест там было намного меньше. К тому же, все они были уже заняты более удачливыми путешественниками.

Но не возвращаться же домой, не солоно хлебавши, такую дальнюю дорогу одолев! Нашли и места, где с удочками приткнуться можно было. Сели невдалеке друг от друга и усталость свою целебным луговым и речным воздухом прогоняем. Окрестности осматриваем, да время от времени на свои поплавки поглядываем. Впрочем, без особенной надежды на успех.

Но вот и первая поклевка! Но какая интересная... Поплавок сначала мелко задрожал, а потом постепенно стал отплывать к кустам. Подсечка! А на крючке – ни червя, ни рыбы... Только с пятого или шестого раза удалось вытащить на берег большого ... рака. Так вот кто здесь надо мной издевается! А что, если на хлеб попытаться?...

Нет. Хлеба раки не желали. Рыба, почему-то, тоже. Пришлось новое место искать.

За целый день я тогда три карася и восемь раков поймал. Не повезло с настоящей рыбалкой. Только и того, что с десяток крючков в кустах и на корягах оставил.

Но речка нам таки понравилась. Бывали мы на ней после того случая неоднократно. И рыбы там немало переловила. И сама рыба нам за любовь к Верещице мстила – и удилища наши ломала, и лески безжалостно обрывала. Но того, первого, свидания с этой речкой никогда не забуду.

А на предложения водителей проехать с ними мы больше никогда не отвечали, что нам туда не надо.

В моей рыбацкой практике этот вопрос мне задавали дважды. Интересный, скажу я вам, вопрос. Ответ на него, казалось бы, должен быть однозначным. Но так ли это? Ведь, как ни странно, но каждая заинтересованная сторона отвечает на такой вопрос по-своему…

Рыбачили мы как-то на одном из прудов. Стоял один из таких редкостных летних дней, когда рыба с чрезвычайной активностью... игнорировали все наши насадки. Что мы ей только не предлагали! Но на земляных и навозных червей она даже смотреть не желала. Картошку стороной обходила. На замешанный с распаренной макухой хлеб не обращала внимания. Щедро сдобренную панировочными сухарями перловку вообще едой не считала. Опарыш вызывал у нее брезгливость, мотыль – унылость, а личинки ручейника - безразличие.

Мы тогда будто в обычную лужу свои удочки забросили, а не в пруд, где рыбы было – хоть пруд пруди. Извините, конечно, за тавтологию, но рыбы там действительно было очень много. И, при том, рыбы разной. Если бы раньше там не рыбачили, то и не поверили бы, что рыба все еще водится в этих чистых родниковых водах.

А в лесу, который был совсем рядом, в то время не было ни грибочка, ни ягодки. Одним словом, заняться было нечем. А до автобуса – еще несколько часов.

Мы уже и накупались до «не хочу», и загореть успели, и все бока на земле отлежали, и даже в холодке подремали. Но не пешком же домой возвращаться по такой жаре!..

Вот в таких муках мы коротали время до обеда. Ни о какой ухе и речи не могло быть. Обошлись хлебом с колбасой и зеленым луком. Была, правда, и другая зелень, но и укроп, и петрушка для ухи хороши. А так их жевать… Мы ведь не козы.

Еще оставалось часа два до завершения этой самой неудачной нашей рыбалки. Делать было совершенно нечего, и мы откровенно зевая, все реже и реже обращая внимание на свои поплавки.

Вдруг, ни с того, ни с сего, удочка моего тестя соскользнула с рогулек и медленно поплыла в заросли водной растительности.

Мы уже и не надеялись на какую-то поклевку. Потому сначала даже немного растерялись. Но потом все-таки бросились к воде и стали наблюдать за маневрами удилища, удивляясь тому, что кто-то из подводных обитателей вот таким образом решил покончить со своей бренной жизнью. Другой версии, кроме акта суицида со стороны рыбы, у нас тогда не возникло.

Но, как бы то ни было, а удочку нужно было доставать из воды. Для этого и раздеваться не надо было. Ведь она остановилась метрах в семи от берега. И дальше плыть, вроде бы, не собиралась.

В обычных резиновых сапогах я осторожно подошел к удочке, схватил ее обеими руками и осторожно вывел карпа-самоубийцу из травы и спокойно довел его до берега. То ли от испуга, то ли по какой другой причине, но он почти не упирался. Возле самого берега, на мели, я спокойно взял его в руки и подал тестю. Ведь на его удочку клюнул. Значит и рыба тоже его.

- Так кто же его поймал? Ты, или я? – вопрос тестя был настолько неожиданным, что я не сразу сообразил, как на него ответить.
- Поймал карпа, конечно же, я. Но сам карп ваш. Ведь он на вашу удочку клюнул.
- То, что он клюнул на мою удочку, это и так понятно. Но кто же его поймал?..

Мы с шурином переглянулись и только улыбнулись в ответ.

Был и другой, подобный тому, случай.

Вместе с сыновьями пошли мы как-то после обеда на рыбалку. Карасей половить хотели. Карпа, если удастся, перехитрить. Старшему моему сыну, Руслану, тогда лет двенадцать было. А младшему, Андрею, на пять лет меньше.

Так уж получилось, что Андрейка к тому времени уже успел нескольких карпов на удочке подержать. Вот только чрезмерное желание как можно быстрее вытащить их на берег сыграло с моим мальчиком плохую шутку. Карпов своих он упустил.

А у Руслана терпения было значительно меньше. Хитрые карпы всегда только издевались над ним. Они клевали ему только тогда, когда мой рыбачек приходил ко мне с жалобой. А жаловался он на то, что рыба у него не клюет. Трижды мне приходилось плавать за его удочкой. Но самой поклевки он так и не видел.

Пришли мы тогда на пруд. Я дал сыновьям по две удочки и указал каждому, где лучше забросить свою снасть, чтобы что-то поймать. А сам забрел в воду в болотных сапогах и забросил свои удочки в прогалины между водорослями. На карпа забросил. На картошку. Потому на карася и не надеялся.

Я стоял метрах в двадцати от берега. А мои сыновья сидели как раз напротив меня, на некотором расстоянии друг от друга.

Не успел я тогда все свои удочки забросить, а Руслан уже кричит мне:

- Папа! Папа! У меня, кажется, карп удочку украл!
- Так, кажется, или все-таки украл? – смеюсь я, все еще считая, что он вот таким образом решил пошутить со мной.
- Какое там «кажется»! Удочка прямо к тебе плывет!

Присмотревшись, я действительно увидел в воде одну из сыновых удочек. Она быстро плыла прямо на одну из моих удочек. Мне только несколько шагов пришлось сделать, чтобы перенять злодея и схватить удилище. Недолго и возился с ним. Давно научился карпа в воде без подсака брать. Вышел на берег, отдаю сыну удочку, а карпа в его садок опускаю.

А сын мой успокоиться не может:

- Папа! Это я, или ты его поймал?..
- А ты как думаешь?

Молчит. Не знает, что ответить.

- Ну, пусть уже будет, что ты... Только больше не спи над водой. Может, тогда действительно сам карпа поймать сумеешь.

club-fish.ru

Как ни странно, но рыбаками называют себя разные люди. Даже те хапуги-мешочники, которые обычной удочки в руках никогда не держали. Их орудия ловли – электроудочки, сети, верши, «пауки», «экраны», которые в последнее время сильно приуменьшили количество рыбы в наших водоемах. Именно таких людишек мы называем браконьерами, Вот только они сами с таким определением не соглашаются. Потому и дружбы между нами нет.

Сергей женился на сестре моей жены. Через год молодая семья переехала к нам. Чуть старше меня по возрасту, но с гораздо меньшим стажем семейной жизни, он стал как бы старшим-младшим зятем в нашей семье. Так мы его в шутку иногда называли.

Хороший человек наш Сергей, компанейский, к любой работе не ленивый, к лесным походам охоч. Вот только на рыбалку с нами довольно долго поехать не соглашался. До того у нас в семье три рыбака было. Надо бы и четвертого на свою веру перековать. Да и жена его, как это ни странно, совсем не против того была. А ему не хочется, и все тут. Хоть кол на голове теши – не соглашается.

Сначала мы подумали – зима-то не за горами. Вот и не желает человек мерзнуть. Но когда солнышко на весну повернуло, и речки наши ото льда освободились, мы его почти уговорили. Вот тогда он честно нам во всем и признался:

- Да я за свой век этой рыбы гораздо больше вас всех, вместе взятых, переловил! Но у нас дома все только пауками ловят. Удочки у нас не в моде. Не умею я ими ловить. Не у кого было учиться…
- Так ты, получается, браконьер! – в один голос закричала наша троица.
- А что вы хотите? – спокойно отвечает Сергей. – У нас, на нашей речке, спокон веков все так ловят. И в нашей деревне, и во всех соседних. Потому я и не умею по-другому. Удочки, можно сказать, я у вас впервые увидел. Если можно здесь где-то с паучком порыбачитья, то я могу с вами поехать. Можем даже посоревноваться – кто больше поймает. А с удочками забавляться – это не серьезно! Одно баловство.

Такое заявление задело нас за живое. Это был явный вызов, отказаться от которого не было никакой возможности. Сразу же было проведено импровизированное совещание спортивного большинства нашей семьи, на котором мы приняли решение поднять перчатку, брошенную нам новым родственником. Сергей только улыбнулся такому решению. Единственное, что хоть немного его настораживало, так это незнание водоема. Но почему-то он был полностью уверен в своем успехе.

Соревнование договорились провести один на один. Один рыболов-спортсмен на одного сеткаря. Удочек – сколько пожелаешь. Паук – только один.

Так как я был основным заводилой нашего спора, то и соревноваться обязали меня. Тем более, что и тесть, и шурин уже давно признали мое первенство в умении ловить рыбу.

Свой выбор я остановил на сторожковой удочке – снасти мобильной и достаточно эффективной. По обоюдному согласию соревнование решили провести на небольшой речушке, название которой большинству из вас ничего не говорит. Потому и называть ее не будем. Ведь у каждого из нас, рыболовов, есть своя любимая речка. Так пусть она такой и остается - для каждого своя.

Речку эту мы любили и за живописность ее берегов, и за обилие обитающей в ней рыбы. Там было очень много карася, плотвы и окуня. Чуть поменьше было карпов, уклеек и ершей. Замыкали список щуки, пескари и бычки. Возможно, кому-то приведенный список покажется довольно бедным. Но нам хватало. Иногда такие экземпляры попадались, что только глазом сфотографировать успевал.

Это было в середине марта. Снега на берегах уже не было. Только в некоторых местах рыхлые, почерневшие его лоскутки просматривались в зарослях лозняка и чертополоха. Погода в тот день оказалась пасмурной и не совсем удачной для рыбалки. Изредка срывался пронизывающий северо-западный ветер.

Теперь-то я хорошо понимаю, что погода тогда была на руку именно мне, а не моему противнику. Ведь рыба не гуляла…

Еще одним моим преимуществом перед противником было знание речки, а также то, что она в местах ловли была густо заросшей ивами и лозняком. Но и Сергей был не промах. Обутый в высокие рыбацкие сапоги, он имел возможность в некоторых местах даже забредать в воду. Так он мог ставить свой довольно солидный «паук» размером два на два метра на любую ямку. После этого он терпеливо ждал, пока какая-то рыбка наплывет на его сетку. Мне же предоставлялась отличная возможность облавливать все прибрежные кусты.

Так как Сергеева снасть была не такой тихой, как моя, то мы сразу же договорились, что я иду вниз по течению впереди него, а он после этого пугает рыбу, как ему вздумается. У каждого из нас был свой личный секундант. Тесть шел со мной. Но без удочек. А шурин мой Володя шел вместе с Сергеем. Он же нес все удочки, которыми мы хотели еще порыбачить после окончания соревнования.

Это была довольно интересная рыбалка. Рыба тогда была достаточно пассивной. Она не ходила, а больше держалась у своих природных укрытий. Потому и поймать мне удалось гораздо больше, чем моему оппоненту.

Как бы там ни было, но почти каждая ямка, каждый разлогий куст ивняка, стоявший в еще мутноватой, весенней воде, отзывались на мои старания и мой сторожок время от времени сигнализировал мне о намерениях какого-то подводного обитателя полакомиться отборным мотылем. В основном поклевки были неуверенными. Но случались и просто отличные. Не реализовать их было бы просто грешно. Клевали, в основном, окуни. Уже через час ловли десяток окуньков, граммов по 200-300, трепыхались в моей сумке.

Тем временем Сергей упрямо цедил воду своей сеткой и лишь изредка выхватывал из нее небольшую плотвичку. Еще и ругался при этом, утверждая, что его специально привезли на безрыбную речку.

Мне даже немного обидно стало из-за такой непочтительности к этой чудесной речушке. И, словно в знак благодарности за мою любовь, она одарила меня хорошей рыбой. Мой сторожок слегка встрепенулся, а потом медленно стал подниматься вверх. Это значило, что рыба подняла насадку со дна вместе с мормышкой. Нет! Это уже не окунь! И действительно, после своевременной подсечки на поверхности воды забуянил неплохой карпик. Соблазнился каким-то мотылем на свою голову!

Даже одна эта поклевка доказывала, что речка наша далеко не безрыбная. Просто, она браконьеров не уважает.

- Ну, что? - улыбаюсь своему противнику. – Есть рыбка в нашей речке?
- Ничего - отвечает. – Еще не вечер! Наше соревнование еще не кончилось!..

Задело-таки Сергея за живое. Еще с большим упорством стал он цедить воду своей снастью. Цедил-цедил, а рыбы-то и не густо. Стороной она его снасть обходит. Не желает в нее попадаться!

А у меня, хоть и не так часто, как того хотелось, окуни таки попадаются. Хотя крупными их назвать нельзя, но душу рыбацкую тешат. А я радуюсь тому, что счет в нашем соревновании явно в мою пользу. Радуюсь, но и побаиваюсь одновременно. А вдруг и Сергею удача подвалит? Может ведь целый косяк подойти. Вот и обставит он меня за один-единственный подъем. Или завалится туда огромный карп, какого и на удочку-то не возьмешь.

Могло, конечно, и такое случиться. Но сама Фортуна тогда явно на моей стороне была. Не сумел меня Сергей обловить. Хоть и тактику ловли несколько раз менял, но и это ему не помогло. Он пытался выгонять рыбу из-под кустов, но она упрямо обходила стороной и его увесистую палку, и сетку. А на мою махонькую мормышку время от времени внимание обращала. Потому и сумка на моем плече становилась все тяжелее.

Итог соревнования был явно в пользу спортивного рыболовства. Двадцать восемь окуней и один карп против восемнадцати плотвичек Сергея. Можно сказать – 3 : 2 по количеству. Но зато по весу моя добыча более чем в пять раз превышала Сергееву.

Хотя в тот раз Сергей не признал своего окончательного поражения, но после того случая у него появилось две удочки и он старательно начал осваивать науку спортивной рыбалки. Тесть с шурином тогда искренне поздравили меня с победой и так же искренне пожелали нашему старшему-младшему зятю как можно скорее стать настоящим рыбаком. Впоследствии так и случилось. А «паук» свой он сжег.

С тех пор в нашей семье стало четыре настоящих рыболова.

club-fish.ru

Эксперт по ловле на английскую донку Алексей Фадеев расскажет зрителю об особенностях осенней ловли карпа. Полигоном для охоты за карпом послужит коммерческий водоем во владениях клуба "Golden Fish", что находится в поселке Чаганар Чувашской республики. Данный водоем является поистине спортивным и редким в своем роде, ведь именно здесь вся пойманная рыба отпускается назад. Поэтому плотность карпа, как и количество трофейных экземпляров здесь очень велика.
В силу особенности поведения чешуйчатых в холодной воде, Алексей приготовил особую прикормку, цель которой, раззадорить аппетит уже не слишком активной рыбы и заставить ее кушать, предложенную на крючке насадку.
Золотое правило для ловли осеннего карпа от чемпиона Мира по фидерной ловле звучит так: прикормки должно быть мало, но она должна быть максимально качественной и питательной. Для приготовления таковой эксперт взял один пакет Sensas 3000 super feeder big fish, 500 граммов разнокалиберных рыбных и соевых гранул, 200 гр. опарыша и одну банку консервированной кукурузы Bonduelle. Весь этот микс был засыпан в одну емкость, перемешан и залит специальной аромодобавкой для ловли в холодной воде от Sensas.

Для этой рыбалки Алексей собрал два удилища класса медиум с верхним тестом в восемьдесят грамм и длиной 12 и 13 футов. Каждый из бланков был оснащен фибергласовой вершинкой тестом в полторы унции. Эти «стеклянные» вершинки имеют большую чуткость к поклевке, чем карбоновые. Поэтому именно они являются незаменимыми в условиях ловли, осторожной и боязливой рыбы. Их мягкая изящность отображает каждое прикосновение рыбы к насадке. Две абсолютно идентичные катушки оснащены плетеным шнуром диаметром 0.148 мм. Использование шнура обусловлено повышением чувствительности снасти и дает шанс вылавливать практически всю клюнувшую рыбу. Оснастка имеет название «скользящая кормушка» и делается она элементарно, чем Алексей детально поделится со зрителем.
Эксперт будет использовать кормушки малого кормового объема весом в двадцать грамм. Поводки состоят из лески OWNER диаметром 0.16 мм и крючков 8 номера желтого цвета, что очень хорошо сочетаются с кукурузой, опарышем и даже мотылем.
На осеннюю рыбалку Алексей взял с собой три вида насадок: кукурузу, опарыш и крупный мотыль. В процессе рыбалки эксперт по фидерной ловле будет ловить на каждую из этих насадок по отдельности, а также пробовать совмещать друг с другом, составляя комбинации или так называемые «бутерброды».

Первым делом рыболов принялся за поиски перспективных участков на водоеме, что делается посредством рабочего удилища и грузила в одну унцию, методом волочения по дну. После пятнадцати таких забросов перспективная точка была найдена на границе ила и более плотного дна.
Предварительное прикармливание делается пятью рабочими кормушками. Осенью этого достаточно, чтобы выделить точку лова.
При ловле карпа поздней осенью избирается выжидательная тактика с большим интервалом между перезабросами и постоянной игрой насадок. Временной интервал ожидания между забросами у Алексея равен десяти минутам, после чего оснастка вынимается и полностью меняется насадка.
Через полтора часа ожидания, нежная поклевка увенчалась первым карпом. Рыба отличалась своей инертностью и вялостью при вываживании.

У Алексея также имеются некоторые хитрости по технике ужения в эту пору. Например, после заброса он не подтягивает шнур оборотами катушки, а оставляет его в неком ослаблении. Делается это для того, чтобы рыба не чувствовала обратного натяжения от вершинки. Этот прием отлично срабатывает для ловли рыбы, которая когда-то уже побывала на крючке.

За восемь часов рыбалки в Чиганарах Алексею Фадееву удалось выловить одиннадцать рыбин. Все они были трудовыми, поэтому обладали высокой итоговой ценностью.
Эта программа способна вдохновить рыболовов у экранов на собственные подвиги в ловле осеннего карпа и дать некоторые подсказки для удачного осуществления задуманного.

club-fish.ru

Одним туманным февральским утром команда рыболовов, хорошо известная зрителю, отправилась на Ахтубе. Погода для рыбалки выдалась замечательной – ни ветра, ни сильного мороза.

Место ловли участники выбрали достаточно широкое – песчаная коса за острогами. Но даже здесь рыбу, как оказалось, найти не так то и просто. Поэтому участники решили действовать по принципу веера, расставляя удочки по всей ширине облавливаемого плацдарма.
Первые поклевки оказались невнятными, но весьма обнадеживающими – какая никакая, а жизнь под водой теплится, что уже хорошо. Первая рыба – небольшой судачок, взял на мормышку из вольфрама и, вселив надежду в рыбацкие сердца, был благополучно отпущен на свободу.

Основным же объектом ловли на данной рыбалке стала белая рыба. В силу высокой воды и присутствия течения, высыпать прикормку на грунт смысла не было, поэтому прикормочная смесь отправилась под лед в кормушке. Это дало первые результаты по густире и подлещику. Также отлично брала вобла и плотва, размеры которой достигали килограммовой отметки.
Что же касается хищника, ловлей которого также заинтересовались некоторые члены рыболовной команды, то в данном случае, работала простая, как газета «Гудок», наживка - джиг головка с подсаженной на нее мертвой рыбкой. Подобная оснастка то и дело соблазняла «клыкастого». Венцом же стала поимка жереха, вес которого явно превышал полтора килограмма.

Финальная же точка программы была поставлена на кухне ресторана «Поплавок», где ведущий вместе с шеф-поваром Максимом Шамшуриным принялись за приготовление простого и очень вкусного блюда – семги в кефире.
Набор продуктов для приготовления этого блюда оказался довольно простым. Вам понадобится кефир, семга, немного отварного картофеля, твердый сыр, сливочное масло, луковица и лимон. Предварительно мариновать рыбу можно в любом виде, будь-то кубики или шашечки. Для маринада понадобиться кефир, специи (те, что имеются под рукой) и немного лайма. Выдерживать семгу в маринаде нужно в течение двадцати-тридцати минут (все зависит от величины кусочков). Пока маринуется семга, нужно порезать уже отваренную картошку (такими же кубиками, как и рыбу). Картофеля нужно столько же, сколько и семги, один к одному. После этого необходимо обжарить лук (любой) на сливочном масле. Далее взять огнеупорную форму для запекания и, собрав в нее все подготовленные ингредиенты, засыпать их сыром. Запекается данное блюдо на протяжении пяти - десяти минут при температуре 180 градусов. Полученное творение кулинарного искусства напоминает рыбный жульен.

club-fish.ru

Состоит из трех частей:

1. Собственно резинка (венгерка) длиной 5-10 метров (расчет - 1 метр растягивается на 2-4 метра) с тяжелым (100-300 г) грузом.
2. Леска с поводками. Я делаю ее так - надеваю бусинку затем карабин с вертлюжком и снова бусинку. Расстояние между поводками 70 см-1 м. Количество поводков 8-15 (лучше больше чем меньше, так как лишние карабины можно не оснащать, а если попадете на большое озеро, большая часть снасти будет простаивать)
3. Основная леска на мотовильце или спиннинговой катушке.

Все лески оснащены с двух сторон карабинами, для быстрой сборки-расборки снасти.

Вначале соединяете резинку с основной леской. Разматываете резинку и леску аккуратными кругами (следите что бы она не зацепилась при забросе!). Выполняете заброс. Сматываете основную леску до появления резинки. На берегу желательно установить штырь с прорезью, на расстоянии равном длине поводковой части (если нет возможности сделать это перпендикулярно берегу - можно поставить два упора, один сразу у кромки берега (для резинки) а второй параллельно берегу по длине лески с поводками). Закрепляете резинку в прорези, отсоединяете основную леску и вставляете между ними леску с карабинами. Крепите поводки с крючками за карабины и наживляете их. Осторожно освобождаете закрепленную резинку и начинаете плавно отпускать ее в воду. Когда вся леска ушла и натяжение упало - подмотайте основную леску до появления натяжения. Закрепите ее на берегу и пропустите через сигнализатор. Я использую поломанный конец удочки с обыкновенной скрепкой и колокольчиком, воткнутый в землю.
При смене наживки процедура повторяется. Либо вы сматываете основную леску, либо аккуратно складываете ее в кольца до появления лески с поводками. Конец лески закрепляется в прорези штыря. Меняется насадка и снасть возвращается в воду.

naribalky.com.ua

Пробовали ли вы когда-нибудь делать такой простой опыт: обыкновенное увеличительное стекло опустить в воду и попытаться рассматривать через него погруженные на дно предметы? Обязательно попробуйте, и вы заметите довольно неожиданное явление: в воде увеличительное стекло почти ничего не увеличивает. А теперь погрузите в воду стекло уменьшительное (двояковогнутое) – и вдруг окажется, что оно также утратит при этом в значительной степени свои уменьшительные свойства. Ещё страннее будет результат опыта, если вы проделаете его не с водой, а с растительным маслом: здесь получится как раз обратное тому, к чему мы привыкли – двояковыпуклое стекло обязательно будет уменьшать все предметы, а двояковыгнутое – увеличивает их. Отчего бы это могло быть? Если вы вспомните основной закон преломления лучшей света, то все эти чудеса перестанут удивлять вас своей неожиданностью и странностью. Двояковыпуклая чечевица в воздухе увеличивает только потому, что стекло сильнее преломляет свет, нежели окружающий её воздух. Если бы мы могли изготовить такую чечевицу из алмаза, то она увеличивала бы ещё заметнее, потому что преломляющая способность алмаза больше, нежели стекла. Но разница между преломляющими свойствами стекла и воды сравнительно невелика; именно поэтому, поместив стеклянную чечевицу в сосуд с водой, вы увидите, что лучи света, преломляясь в стекле, не испытывают большого уклонения в своём следовании. Именно поэтому под водой стандартное увеличительное стекло увеличивает гораздо слабее, чем в воздухе, а стекло уменьшительное – гораздо слабее уменьшает. А если взять растительное масло, то окажется что оно преломляет лучи света сильнее, чем обычное увеличительное стекло – отсюда и происходит то странное, на первый взгляд, явление, что в этой жидкости увеличительные стёкла уменьшают, а уменьшительные – увеличивают. Итак, достаточно погрузить оптическое стекло в воду, чтобы оно в значительной степени утратило свои оптические свойства. Если мы погрузим в воду не одно стекло, а сложную комбинацию стёкол, то есть целый оптический прибор, то там он окажется совершенно непригодным. А так как наш глаз – не что иное как оптический прибор, то ясно, что в воде глаз не может так служить своей цели, как в воздухе. Теперь вы понимаете, что зрение у рыбы должно быть какое-то совершенно особенное, и что здесь есть над чем задуматься. Другими словами, тот факт, что рыбы живут не в воздухе, а в воде, то есть в среде, сильнее воздуха преломляющей свет, один этот факт уже создаёт для них особые оптические явления, о которых мы обычно даже не подозреваем. Более всего любопытно рассмотреть такой вопрос: как именно рыбы видят нас? И вообще – в каком виде представляется водным существам наш наземный мир? Один выдающийся американский учёный прошлого столетия – Роберт Вуд – в какой-то момент весьма серьёзно задался изучением этой области. Он соорудил очень простой прибор, дающий возможность фотографировать предметы в таком виде, в каком они должны рисоваться подводным существам. Прибор этот очень прост, и его может изготовить кто угодно. О том, как можно хорошо зарабатывать на своем блоге вы сможете узнать тут! Заходите и сами в этом убедитесь! Это обыкновенный фотоаппарат без объектива, но наполненный водой так, что эти лучи, прежде чем достичь светочувствительной пластинки, должны пройти через слой воды 10-15 сантиметров толщиной. С помощью этого крайне простого прибора можно сделать совершенно любопытные фотографии. Например, можно снять из-под воды круг людей, стоящих возле небольшого пруда. Любопытным в этой фотографии будет то, что рыба со дна пруда видит всего человека с головы до ног, а не только верхнюю часть его туловища. Раньше чем вы успеете подойти к берегу, рыба уже видит вас – интересное обстоятельство, о котором мы обычно и не подозреваем. Объяснение этого кажущегося парадокса кроется опять-таки в законе преломления света. Если бы пруд был наполнен не водой, а воздухом, то со дна бассейна можно было бы видеть только те предметы, которые находятся в пространстве между дном и любой точкой на линии, простирающейся от дна вверх по касательной к кромке берега пруда. Другое дело, если пруд наполнен водой – тогда рыба может со дна видеть предметы, находящиеся несколько ниже кромки берега пруда за пределами воды. Луч преломляется на поверхности воды недалеко от кромки, и вследствие этого край пруда не заслоняет от рыбы предметов, находящихся на берегу. Другими словами – горизонт видимости для рыбы гораздо шире, чем мы обыкновенно думаем, и это небесполезно запомнить всем любителям рыбной ловли. Другое неожиданное следствие закона преломления – это искажение формы всех подводных и вообще вневодных предметов для обитателей водного мира. Например, прямые линии современного железнодорожного моста, переброшенного через реку, рисуются рыбам в виде дуг. Останавливаться на причинах этого оптического феномена мы не станем – всякий, знакомый с физикой, может сам доискаться этих причин, построив ход лучшей света для такого случая. Напомним только, что и нам плоское дно небольшого пруда кажется сильно вогнутым вследствие преломления. По той же самой причине и ровный ряд людей, которые, к примеру, стоят возле аквариума, рыбам, обитающим в нём, должен казаться весьма по иному – люди словно стоят не шеренгой на прямой линии, как в действительности, а дугой, которая обращена своей выпуклостью к глазу рыбы. Нечто подобное получилось бы, между прочим, и при отражении ровной шеренги в выпуклом зеркале. Наконец отметим ещё одну особенность подводной оптики: рыба и всякое вообще подводное существо всегда видит вверху себя светлый круг, а совершенно не границы пруда, как можно было бы подумать (кроме тех случаев, когда рыба находится очень близко от берега). Это опять-таки проистекает из законов преломления света: построив ход лучей и приняв во внимание существование так называемого «предельного угла» и полного внутреннего отражения, вы убедитесь в том, что это должно быть именно так. И весьма любопытно при этом отметить, что чем ближе рыба к поверхности воды, тем меньше становится видимый светлый круг над её головой. И наоборот – с погружением рыбы глубже в воду размеры этого круга значительно увеличиваются. Таковы некоторые особенности подводной оптики, о которых многие до сих пор даже не подозревали, несмотря на то, что их можно было, на основании законов преломления света, предвидеть заранее, и без всяких опытов. Работы в этом направлении ведутся уже давно. Можно также говорить о теоретическом интересе, какой эти исследования представляют для многочисленных любителей естествознания, так как расширяют знания обычных людей об условиях подводной жизни. Ну и, естественно, эти исследования имеют и огромное практическое значение – для водолазного зрения, подводного плавания и даже для рыболовства. К примеру, любой водолаз или аквалангист должен быть хорошо осведомлён об о всех особенностях подводного зрения, чтобы не поддаться в самый неподходящий момент какой-либо оптической иллюзии, неправильно истолковав искаженные изображения подводных предметов; такая ошибка может подчас стоить ему жизни. Точно также и капитан подводного корабля должен считаться со своеобразными условиями подводного зрения для того, чтобы правильно ориентироваться. Наконец, рыболов-охотник, подстерегающий рыбу и расставляющий для неё сети, будет действовать гораздо успешнее, став, так сказать, на точку зрения преследуемых.